Мекка бюджетного туризма для миллионов жителей бывшего Союза и небогатых европейцев превратилась в горячую точку. Конца противостоянию в Египте пока не видно. Что случилось с этой относительно благополучной страной?
Вряд ли большинство читателей сможет сходу дать ответ на этот вопрос - уж слишком там все непонятно: какие-то военные, какие-то фундаменталисты… А между тем, ситуация в Египте очень интересна, и понимание происходящих там процессов может немного приблизить нас к понимаю того, что такое исламский мир. Приведенный ниже текст служит своеобразным продолжением вызвавшей большой резонанс статьи о Сирии "Третья мировая?" и, как и публикация о Сирии, не претендует на глубокий и всесторонний анализ, а лишь дает некоторые штрихи для понимания процессов происходящих в мире.
Итак, Египет. Некогда это было вполне благополучное государство. Разумеется, не в нашем, европейском, понимании этого слова. Там властвовала диктатура, не было никакой свободы слова, а уровень жизни даже по украинским меркам - не очень. Зато президент Хосни Мубарак правил хоть и с восточной, т.е. скорее африканской, жесткостью, но с оглядкой на международное сообщество. За это международное сообщество Мубараку, как и Каддафи, многое прощало. Тем более, в отличие от Каддафи, Мубарак из себя отца нации не строил и в шатрах не жил. Обычный, даже серый как для арабских стран руководитель, в меру харизматичный, разумный и не конфликтный. Достаточно сказать, что Мубарак, по сути, окончательно прекратил войну с Израилем, хотя и был ее ветераном, дважды избирался председателем Организации африканского единства и восстановил разрушенные при его предшественнике Саддате дипломатические отношения Египта со всем миром. В общем, править бы ему и править. Тем более, смена подрастала: его старший сын Гамаль занимал высокие государственные посты, слыл толковым экономистом либерального толка и вполне мог занять должность после кончины отца, повторив судьбу Башара Асада. Но - не сложилось. В начале 2011-го в Египте грянула революция.
В западном массовом сознании революция в Египте осталась частью "Арабской весны", таким себе всплеском демократии. "Весна" ушла из мировых новостных лент вместе с Египтом. В итоге образовался какой-то странный провал в восприятии ситуации: сначала - демократическая революция против диктатора, а потом - военный переворот против невесть откуда взявшихся исламистов.
Чтобы понять, что же произошло в Египте, нужно отказаться от навязанного западными СМИ шаблона о том, что свержение Мубарака было частью каких-то "демократических процессов". На самом деле это все не имело отношения к демократии. Был массовый уличный бунт, вызванный не столько экономическими причинами (Египет как для африканской страны был местом весьма благополучным), сколько элементарной усталостью от режима, правившего 30 лет. Как и всегда бывает на Востоке, лидер с приближенными быстро превратились в клан, контролирующий весь государственный аппарат. При этом буйным цветом расцвела неизбежная в таких случаях коррупция. И не то чтобы коррупция напрягала кого-то сама по себе: для Африки и Ближнего Востока это вполне нормальное явление. Просто профит от нее получал только один клан, а другие вполне заслуженно обижались, и количество скрытых врагов Мубарака росло.
А потом появились юноши с горящими глазами, вдохновленные революцией в Тунисе. Из этих юношей западные СМИ слепили образ "борцов за демократию", назвали революцию "молодежной" и "твиттерной", подчеркивая тем самым прогрессивность революционных масс по сравнению с режимом Мубарака. И такие люди действительно выходили на площади. И лидер у них был - бывший глава МАГАТЭ , такой себе египетский Ющенко, которого поддерживала международная общественность. Правда, прибыв в Египет, аль-Барадеи быстро понял, что ему ничего не светит, и даже отказался от участия в президентских выборах, которые прошли после переворота. Дело в том, что на самом деле отнюдь не сторонники демократии правили бал в "твиттерной" революции. Не огонь "демократических ценностей" горел в глазах юношей, заполонивших площади Каира и Александрии, а имя Аллаха. И звались они "Братья-мусульмане".
Чтобы понять, кто это такие, нужно немного углубиться в понимание того, что такое ислам, а главное - каково отношение мусульман к политике и политикам. Оно существенно отличается от американского и европейского (эту разницу, увы, не чувствуют многие политологи и комментаторы, предоставляя западному обществу совершенно ложную картину). Для нас политика - эта сфера человеческой деятельности, непосредственно связанная с правилами и законами. У мусульман же закон уже есть, причем достаточно детально выписанный. Называется он Коран. Т.е. политический режим в исламской стране никогда не станет системообразующим фактором, и понятие "общественный договор" в исламском мире не имеет того значения, как в мире условно христианском. Лидер исламской страны не может быть культовой фигурой в нашем, европейском, понимании этого слова, потому что это место в голове у мусульманина уже занято. (Кстати, что интересно, в этом смысле ислам куда более "демократичен", потому что люди, почитающие Аллаха, вряд ли смогут поставить рядом с ним какого-нибудь фюрера или отца народов). Более того, сама по себе политическая деятельность в исламе вовсе не почетна априори, потому что изначально общество - это территория лжи и несправедливости, а общественные деятели являются ее отражением. (Блестящий философ политического ислама Гейдар Джемаль, подчеркивая противостояние общества и личности в исламе, очень точно заметил, что ислам - это оппозиция совести перед обществом.) В Коране есть строки, которые звучат примерно так: "Мы поставим во главе всех селений преступников, чтобы они интриговали во имя власти. Но эти интриги приведут к их гибели". В общем, для каждого мусульманина политик не чист на руку уже изначально, по определению.
С одной стороны, это означает, что чаша терпения у мусульман куда глубже, чем у нас, потому что ничего путного от политиков они не ждут. Но с другой стороны, когда их чаша терпения переполняется, расправа бывает быстрой и неприглядной. Это ставит правителей в очень жесткие рамки. Если политик хочет быть успешным, ему нужно либо опираться на штыки армии и спецслужб, либо своей деятельностью опровергать изначально негативное к себе отношение. Лидеры исламских стран, правившие достаточно долго, более-менее успешно совмещали эти два вектора - Мубарак, Каддафи, Хусейн… Они выстроили жесткие авторитарные режимы, но при этом построили социально-ориентированные общества. (Кстати, именно поэтому многие исламские режимы дружили с СССР: они были со своей спецификой, но все же в большой степени "социалистическими".)
Но есть и третий путь, позволяющий "примирить" ислам с политикой: сделать ислам частью политики. Этот путь кажется самоочевидным, однако появился он относительно недавно. В начале прошлого века провинциальный учитель из Египта Хасан Аль-Банна создал организацию "Братья-мусульмане". Поначалу это была исключительно гуманитарная структура, но позже она выросла в политическое движение, опирающееся на трех китов: веру в Аллаха, гуманизм и всеобщность. Правда, гуманизм, как и все на Востоке, трактовался весьма своеобразно: этот пункт не мешал "Братьям-мусульманам" иногда прибегать к террору. Да и их "всеобщность" носит весьма агрессивный характер, предполагая распространение ислама на весь земной шар. Но как бы там ни было, движение это стало довольно популярным в исламском мире. И не только потому, что отсылает к корням в пику идеологическому наступлению Запада, а потому, что, противопоставляя коранические тезисы об общинном самоуправлении монархиям и диктатурам, оно, как это ни странно, является по-своему демократическим.
Опираясь на поддержку простого люда, "Братья-мусульмане" быстро распространили свое влияние на весь арабский мир. При этом светские режимы с ними нещадно боролись. Среди братьев появлялись мученики, которые, вопреки желанию палачей, способствовали росту популярности движения. В итоге "Братья-мусульмане" превратились в наднациональное и едва ли не самое мощное политическое течение в исламском мире. Поэтому совершенно неудивительно, что у себя на родине, в Египте, именно "Братья-мусульмане" стали во главе революции, а их представителя Мохаммеда Мурси избрали президентом: он одержал победу над Ахмедом Шафиком, который занимал пост премьера при Мубараке. Интересно, что демократические силы, которые, как нас пытались убедить, были двигателем революции, в выборах даже не принимали участия - просто в силу бесперспективности в Египте какого бы то ни было либерального проекта. Выборы в парламент тоже продемонстрировали силу "Братьев-мусульман": их Партия свободы и справедливости набрала большинство голосов в обеих палатах.
Но как оказалось, победу было праздновать рано. Мурси, официально выйдя из состава "Братьев-мусульман", попытался стать президентом всего Египта, предложил новый проект Конституции - куда более прогрессивной, чем существующая, - и даже задружил с США, несмотря на свой статус "исламиста". Но всего этого оказалось мало. Причины того, что произошло в дальнейшем, сложны и запутанны, но многие аналитики сходятся в одном: Мурси не хватило того, что служит залогом политического успеха в арабском мире, - жесткости и даже жестокости. Не будучи по своей природе диктатором, Мурси полагал, что поддержка населения, демократические преобразования и умеренность ("Братья-мусульмане", придя к власти, не слишком рьяно продвигали идеи тотальной исламизации общества) послужат залогом успешного правления. Так могло бы случиться где-нибудь в Европе, но никак не в исламском государстве.
Противодействие "Братьям-мусульманам" началось практически сразу после прихода к власти Мурси, причем со всех сторон. Либералы, позиции которых в Египте не сильны, но ощутимы, были недовольны половинчатостью демократических преобразований. Военные, успев почувствовать вкус власти (во время революции Мубарак передал полномочия по управлению страной Высшему совету вооруженных сил), были недовольны отстранением от властных рычагов. Сторонники Мубарака, окопавшиеся в судебной и исполнительной власти, естественно, были недовольны приходом к власти "Братьев-мусульман", которых еще пару лет назад нещадно бросали в тюрьмы. Появились у "Братьев-мусульман" и противники, которые по логике вещей должны были стать их союзниками, - другие исламисты. Это уже упоминаемые в прошлой статье салафиты. На выборах в нижнюю палату парламента они получили 45 мандатов, став второй по влиятельности после "Братьев-мусульман" политической силой.
Тут нужно сделать отступление, показав отличие "Братьев-мусульман" от других радикальных исламских течений и, прежде всего, - от салафитов. Мы, европейцы, обычно не даем себе труда разобраться, что к чему: для нас они все "исламисты", "фундаменталисты" и т.д. (как тут не согласиться с расхожим мнением о том, что исламский мир знает Запад куда лучше, чем Запад разбирается в исламском мире). А между тем, без понимания этих различий картина того, что происходит в Египте, будет неполной.
Итак, дело в том, что корни ваххабизма (его сторонники и называют себя салафитами) находятся в Саудовской Аравии, причем в том числе в Аравии как в государстве. Естественно, салафиты, поддерживаемые саудовскими монархами на протяжении поколений, никак не могут быть "демократами" по определению. С большой натяжкой и кучей оговорок их можно отнести к понятному нам термину "монархист". Разумеется, только на уровне управления государством, потому что идею самоуправления общины, изложенную в Коране, никто не оспаривает. Плюс к этому салафиты не скрывают желания распространить свое учение повсеместно, что делает их прямыми конкурентами "Братьев-мусульман". Так что, как сказали бы европейские политологи, "Братья-мусульмане" и салафиты "находятся на одном электоральном поле", сражаясь за умы мусульман, причем не только в Египте. Просто в Египте этот религиозный спор вылился в прямое политическое противостояние, т.к. оба этих мощных исламских течения одномоментно получили политическое представительство.
В общем, Мурси атаковали со всех сторон: Верховный суд, поддерживаемый военными, блокировал попытки только что избранного президента восстановить работу парламента, демократическая оппозиция протестовала против попыток Мурси ограничить полномочия судов и саботировала принятие новой Конституции, салафиты, забыв ради борьбы за власть об идеологических разногласиях, объединились с либералами в борьбе против диктатуры "Братьев-мусульман"… А "Братья-мусульмане" и Мурси все это терпели, опасаясь кровопролития и не предпринимая каких-то жестких мер в отношении лидеров протеста. Между тем, вполне возможно, что если бы президент, придя к власти, повел себя так же, как его предшественники и коллеги из других стран арабского мира - посадил бы пару тысяч недовольных за решетку и повесил бы на площадях человек 20 для острастки, - ситуация была бы куда спокойнее.
В итоге слабый как для арабского мира режим Мурси вполне закономерно пал, и власть перешла к военным. Почему именно к военным? Нам, глядя на то, что называется "украинской армией", невозможно себе представить, что люди в погонах могут иметь в обществе какое-то существенное значение. В подавляющем большинстве арабских государств военные - это реальная сила. Причина в том, что многие ближневосточные страны, выиграв колониальные войны, не сложили оружия. Регион, опутанный сложными религиозными и этническими конфликтами, так и остался очагом напряженности. Масла в огонь подлила "холодная" война, стороны которой были не прочь повоевать друг с другом путем поставки воюющим странам оружия и советников. Существенную роль в поддержании напряженности играл и продолжает играть Израиль. В этих условиях армия в государстве приобретает особое значение. Например, вряд ли кто-то из читателей сможет сходу назвать главнокомандующего сухопутными войсками Украины. В Сирии или Иране эти люди не менее известны, чем министры. Поэтому совершенно естественно, что многие арабские правители - в прошлом военные и пришли к власти в результате военных переворотов. Например, экс-президент Египта Хосни Мубарак - военный летчик, к слову сказать, проходивший обучение в московской Академии им. Фрунзе. Его предшественники Насер и Садат тоже были военными. В общем, "политический милитаризм" в арабском мире и, в частности, в Египте - серьезная сила.
3 июля министр обороны Египта объявил о свержении президента и приостановлении действия Конституции. Мурси был арестован. Его сторонники вышли на улицы, протестуя против военного переворота, и были встречены огнем военных. Три человека погибли, и это было только начало. На сегодня в противостоянии "Братьев-мусульман" и военных погибли, по разным данным, от шестисот до трех тысяч человек, ранены - от двух тысяч до десяти. Военные разработали некую "дорожную карту", которая предусматривает через полгода выборы президента и парламента. Но вряд ли это приведет к стабилизации ситуации: жестокие репрессии против "Братьев-мусульман" в виде массовых арестов никак этому не поспособствуют.
Дело в том, что, во-первых, "Братья-мусульмане" чувствуют себя обиженными вполне обоснованно: их президент выиграл честные выборы, а в парламенте они получили наибольшие фракции совершенно законно. Во-вторых, "Братья-мусульмане" пользуются серьезной поддержкой населения, что и показали выборы. В-третьих, ореол мученичества, который они приобрели после военного переворота и репрессий, способствует росту их популярности не только в Египте, но и в других странах, что доказывают социологические опросы. И в-четвертых, за свою семидесятилетнюю историю они привыкли к постоянной вооруженной борьбе и действиям в подполье. Так что конфронтация с "Братьями-мусульманами" - это прямой путь к затяжной гражданской войне.
Особенность египетской ситуации в том, что, в отличие от Сирии, проблемы Египта не вызваны каким-то внешним влиянием. Т.е., конечно, салафиты традиционно поддерживаются саудитами, Израиль будет активно играть на дестабилизацию и недопущение прихода фундаменталистов к власти, однако проблемы Египта - это, прежде всего, проблемы Египта. А значит "выключить" этот конфликт нельзя. Это в Сирии можно просто "щелкнуть выключателем", перестав финансировать наемников, и ситуация разрешится сама собой: войска и спецслужбы Асада, поддержанные уставшим от войны населением, быстро наведут порядок. Пролив немало крови, разумеется, но по-другому на Ближнем Востоке не бывает. В Египте же все на порядок сложнее.
Сейчас даже непонятно, кто может взять ситуацию под контроль. Либералы? Они не пользуются поддержкой широких масс. Салафиты? Определенно сильнее либеральной части политикума, но куда слабее, чем свергнутые "Братья-мусульмане". Братья? Сейчас, после военного переворота, они уже не будут склонны к играм в демократию, и дело определенно закончится резней. Пожалуй, остаются только военные. Тем более, сильный лидер из военной среды - это будет вполне в традициях Египта, да и вообще исламского мира. Но сумеет ли этот диктатор (а другой тип руководителя, очевидно, продержится не дольше Мурси) утихомирить "Братьев-мусульман", которые остаются в Египте самой мощной политической силой? В общем, пока эта ситуация оставляет больше вопросов, чем ответов.
Правда, примерный ответ на вопрос "Когда туда можно ехать за дешевым all inclusive?" уже можно дать: через несколько месяцев после того, как информационные ленты обойдут новости о воцарении очередного диктатора, сопровождаемые информацией о реках крови, льющихся по улицам Каира. Вот тогда можно будет говорить о том, что порядок в стране наведен, и спокойно отправляться греть телеса перед бассейнами египетских отелей. Звучит ужасно? Ну что ж… Это - Ближний Восток. Мир, где победивший получает все, проигравший - смерть, а песок пропитан кровью.
Денис Азаров, специально для "Status Quo"