Публичная информация, закрытая для публикиЗакон "О доступе к публичной информации", который регулирует передачу общественности сведений о деятельности госструктур, начнет действовать 9 мая. Сейчас информационный оборот между властью и обществом регулируется далекими от совершенства законами об информации и об обращениях граждан. К вступлению в силу закона "О доступе к публичной информации" готовятся активисты-общественники и чиновники. Общественники изобретают запросы в государственные органы в надежде в очередной раз вывести чиновников на чистую воду, а чиновники в свою очередь ломают головы над тем, как справиться с валом запросов, который должен захлестнуть госучреждения после введения в действие новых правил.

С одной стороны, оживление в массах, вызванное принятием закона "О доступе к публичной информации", оправдано. Во-первых, закон существенно, до пяти дней, сокращает срок, отведенный на выдачу информации, во-вторых – предусматривает административную ответственность за непредоставление информации. Кроме того, в законе сказано, что "не может быть ограничен доступ к информации о распоряжении бюджетными средствами, владении, пользовании или распоряжении государственным, коммунальным имуществом", то есть этот документ делает возможным получение информации о самой коррупционной сфере. Обязательной для передачи общественности является информация о доходах чиновников и лиц, претендующих на выборные должности.

С другой стороны, бросать шапки вверх не стоит. Потому что закон "О доступе к публичной информации" этот самый доступ не столько разрешает, сколько, по сути, ограничивает. Реализовано это путем введения нескольких расплывчатых формулировок, на которые чиновники наверняка и будут ссылаться, аргументируя свое нежелание предоставить те или иные сведения.

Формулировки эти сосредоточены в основном в статье 6, которая называется "Публичная информация с ограниченным доступом". Закон определяет, что ограничение доступа к информации возможно в двух случаях. Первый – когда разглашение той или иной информации может нанести существенный ущерб интересам "национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка государства". Кроме того, ограничение на распространение информации может вводиться "с целью предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья населения, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или для обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия".

Теперь попробуем смоделировать ситуацию. Гражданин захочет задать банальный для Украины вопрос: на какие средства чиновник Сидоров купил "Лексус"? Ответ на этот вопрос, во-первых, может привести к нарушению общественного порядка: возмущенные граждане могут вознамериться нанести ущерб автомобилю, а то и лицу означенного чиновника. Кроме того, ответ на подобный вопрос как пить дать нанесет ущерб репутации чиновника, а если Сидоров, к примеру, судья, то еще и авторитету правосудия. В общем, информацию о происхождении "Лексуса" Сидорова можно отнести к информации с ограниченным доступом сразу по нескольким пунктам.

За вторую указанную в законе причину, которая позволяет ограничить доступ к информации, автору можно поставить памятник за изобретательность и остроумие. Звучит этот пункт так: "Ущерб от обнародования такой информации превышает общественный интерес в ее получении". Кто должен оценивать степени ущерба и общественного интереса – неизвестно. Очевидно тот, кто этой информацией владеет, ведь сложно оценить степень ущерба или общественного интереса, не обладая сведениями. Владелец информации, конечно, решит, что ущерб превышает общественный интерес, причем так будет во всех случаях. И во всех случаях он будет условно прав. Ведь можно рассуждать и так: информация, свидетельствующая о коррупционных (преступных и т.д.) действиях кого-то, нанесет непоправимый урон авторитету власти (что, конечно, плохо, так как ведет в конечном счете к анархии), здоровью людей (фигурант обнародованной информации может слечь с инфарктом, да и у потребителей информации из-за нее пропадет аппетит) и национальной безопасности (враг, который не дремлет, может решить пойти войной, обнаружив, что у нас тут полный бардак). В общем, от всякой информации – сплошной ущерб. А общественной пользы практически никакой: ну узнает тысчонка-другая людей о еще одной язве на теле нашего общества. И что? Язвы у нас от обнародования не рассасываются.

Видимо, решив, что двух пунктов, ограничивающих выдачу информации, мало, законодатели пошли дальше и ввели классификацию информации с ограниченным доступом. Названные выше базовые ограничения, и без того допускающие бесчисленное множество трактовок, были дополнены конкретизирующими пунктами, которые скорее расширяют, чем сужают число ограничений.

К информации с ограниченным доступом закон относит конфиденциальную, секретную и служебную информацию. Конфиденциальная информация – это сведения, доступ к которым ограничивает лицо, о котором эти сведения (кроме доходов чиновников). Служебная информация – информация, образовавшаяся в ходе деятельности госоргана до публичного обсуждения или опубликования решения. Секретная информация – сведения, которые касаются национальной безопасности и получены в ходе оперативно-розыскной деятельности. Кстати, то, что секретная информация отнесена к публичной, пусть и с ограниченным доступом, свидетельствует о безграмотности авторов закона: оборот секретной информации регламентируется другими законами и нормативными актами, а за ее распространение даже предусмотрена уголовная ответственность. В случае с секретной информацией имеет место явное противоречие между новым законом и законами, принятыми ранее. Как такой очевидный ляп пропустили юристы Верховной Рады – загадка.

Но как бы там ни было, с секретной информацией все более-менее понятно. Совсем другое дело – информация конфиденциальная и служебная. Конфиденциальная информация может быть распространена только с согласия тех, о ком она. В законе сделана пометка "кроме субъектов властных полномочий", но и без этого субъектам есть за что зацепиться для ограничения распространения информации о себе. Таким образом, информация о личных расходах членов семьи чиновника или депутата вполне может быть конфиденциальной, и оглашению не подлежит (без согласия члена семьи, конечно, но кто же его даст).

Со служебной информацией еще интереснее. После введения этого понятия все, что не является итоговым решением органов власти (приказом, распоряжением, решением сессии местного совета и т.д.), можно отнести к служебной информации. Чтобы сделать информацию служебной формально, чиновникам всех уровней просто нужно вести двойной учет документов: один – обычный, а другой – для присвоения грифа "Для служебного пользования". Таким образом, закон "О доступе к публичной информации" предоставляет реальный механизм сокрытия даже той информации, которая раньше была практически в свободном доступе. Конечно, для отнесения информации к служебной нужны основания, однако, как было сказано выше, их можно найти практически всегда. Тем более что решение об обоснованности отнесения информации к категории "служебная" в конечном итоге может принять только суд. А судиться с органом власти без явной перспективы выиграть станет далеко не каждый.

В общем, закон "О доступе к публичной информации" явно написан чиновниками и для чиновников: никаких реальных шагов в направлении прозрачности власти или построения гражданского общества он не содержит. Но стоит ли этот факт того шквала возмущения, который прокатился по СМИ? Явно нет. Причина (правда, в другом контексте) была названа выше: у нас язвы от обнародования не рассасываются. Иными словами, сколько в Украине сведений не запрашивай, сколько разоблачающей информации не публикуй, переломить ситуацию с коррупцией не получится (а именно борьба с коррупцией заявлена авторами закона как первоочередная причина его появления). Потому что кроме доступа к информации нужны еще действенные механизмы ее реализации. То есть на информацию должна быть четкая реакция правоохранителей, а в конце концов – общества.

У нас же по доброй половине обнародованных критических материалов можно возбуждать уголовные дела для проверки информации. Но дела не возбуждаются, а если и возбуждаются, то как звезды зажигаются – потому что это кому-нибудь нужно, а вовсе не по причине обнародования информации. И даже сотая часть компромата, сливаемого в украинские СМИ, похоронила бы любого европейского политика. А наши держатся бодро, мелькают на телеэкранах и, что самое удивительное, – куда-то периодически избираются. Так что наличие или отсутствие доступа к информации в Украине, по сути, ни на что не влияет.