Город Изюм, что в Харьковской области, имеет богатую историю. Настолько богатую, что уже сложно установить, чьи именно потомки - половцев или татар, - составляют "красу и гордость" современной изюмской правоохранительной системы. Ясно одно: понимание закона, которое сейчас демонстрируют в Изюме, характерно скорее для диких кочевников, чем для цивилизованных европейцев.

Началась эта история вполне банально. Некий заемщик, изюмчанин Руслан Калюжный, 10 лет назад получил 60 тысяч гривен в Изюмском отделении харьковского "Мегабанка". Залогом выступила квартира тещи. Примерно через полгода он перестал платить по кредитному договору, и банк обратился в суд для взыскания предмета залога. Сначала суд первой инстанции, а потом и апелляционный подтвердили законность требований банкиров. Иначе и быть не могло: дело было вполне очевидным. После нотариального оформления купли-продажи квартиры банк, строго следуя букве закона, предупредил письмом тещу заемщика Тамару Исиченко о том, что решение суда исполнено и квартира продана новому собственнику, а деньги, полученные от продажи, пойдут на погашение кредита.

После этого банкиры и представители нового собственника, имеющие на руках оригинал договора купли-продажи и необходимые доверенности, предложили проживающей уже в чужой квартире Исиченко покинуть жилье, чтобы новый собственник вступил в законные права владения. Заметим, никаких ответных мер ни незадачливый заемщик, ни бывшая собственница квартиры не предпринимали: ни на стадии судебного разбирательства, ни позже, после получения сообщения от банка, договор купли-продажи никем не оспаривался. Тамара Исиченко добровольно и свободно собрала свои личные вещи и покинула уже не принадлежащее ей жилье, передав при этом ключи от квартиры представителям нового собственника.

В тот же день, 7 сентября 2011 года, на пороге квартиры появился и судебный исполнитель, который описал все движимое имущество Тамары Исиченко по совершенно другому делу. Женщина эта, как оказалось, раньше привлекалась к уголовной ответственности за хищения и вообще была склонна к такому нехитрому способу существования, как назанимать денег и не вернуть. Вот по одному такому эпизоду и наведался к ней в гости судебный исполнитель.

Визит сразу двух сторон - представителей нового собственника квартиры и государственного исполнителя, призванного описать имущество, - был, очевидно, неприятен для Исиченко и ее дочери, но никаких насильственных действий никто не предпринимал. Все закончилось вполне мирно: судебный исполнитель описал имущество, а Исиченко покинула уже не принадлежащее ей жилье, забрав личные вещи. Ответственной за описанное имущество по собственному желанию и предложению судебного исполнителя стала дочь Исиченко - Татьяна Калюжная, супруга должника, из-за которого, собственно, и начался сыр-бор с квартирой.

Поначалу казалось, что на этом всё и закончится, по крайней мере - для банка. Стоимость квартиры перекрыла долг, и у банка никаких претензий к бывшему уже заемщику и к его теще не было.

Правда, история с имуществом на этом не закончилась: позже, убедившись в том, что к понятию "ответственное хранение" Татьяна Калюжная подходит весьма небрежно, было принято решение о перевозке описанного имущества из квартиры в охраняемое место, о чем были поставлены в известность местные правоохранители, государственный исполнитель и бывшая собственница имущества. Дело в том, что бывшие собственники "ответственно хранить" имущество не желали и, видимо, уже тогда вынашивали свой злой умысел.

Все эти манипуляции с имуществом уже никак не касались банка, если бы не одно "но", с которого и начинается череда событий, позволяющая предположить, что в Изюме действуют не украинские законы, а, например, половецкие. Во всяком случае, ни к реальным законам, ни к здравому смыслу они отношения не имеют.

Итак, в Изюмский горотдел полиции поступило заявление Тамары Исиченко, которая спустя восемь месяцев (!) "обнаружила" пропажу вещей на сумму 250 тыс. грн. и обвинила в этом тех, кто посетил ее в тот день, когда женщина покинула уже не принадлежащую ей квартиру. О каких вещах она говорит, было не понятно, потому что все вещи, которые находились на тот момент в квартире, были описаны, и под актом стояла подпись Исиченко и ответственного хранителя – ее дочери, Татьяны Калюжной. А вывоз описанных судебным исполнителем вещей из квартиры проводился с ее ведома и в присутствии зятя - Руслана Калюжного.

Сначала изюмские правоохранители делали с неоднократными заявлениями Исиченко о "краже" то, что и должны были: отказывали в возбуждении уголовного производства. Но через год доблестные сотрудники изюмской полиции почему-то решили, что "кража" таки имела место, и уголовное производство было открыто. Причем расследование этой «кражи»проходило с невероятным размахом. Сотрудники "Мегабанка" вызывались к изюмским следователям целыми отделами, причем в том числе сотрудники харьковского головного офиса - люди, которые имели к ситуации лишь то отношение, что тоже работали в "Мегабанке". Им пришлось преодолеть 120 километров в одну и другую сторону только для того, чтобы выслушать нелепые вопросы следователя и подписать протокол допроса, содержащего "не видел, не знаю". В "Мегабанке" проводилось несколько выемок документов, в том числе повторно одних и тех же документов, а сам банк был буквально завален запросами изюмских правоохранителей, одержимых идеей раскрыть "кражу века".

Следователи полагали, что сотрудники банка "незаконно проникли в чужую квартиру и незаконно выселили Исиченко". В этом утверждении правдивыми являются только слова "квартира" и "Исиченко". То, что квартира уже не принадлежала заявительнице и ее никто "незаконно не выселял", а все произошло с ее согласия, можно было легко установить путем опроса нескольких человек, которые находились в этот момент в квартире, и изучения судебных решений и других документов, предоставленных банком. Всего этого или не было сделано, или хоть как-то с обстоятельствами дела следователи ознакомились, но проигнорировали очевидное.

То есть, с одной стороны, следствие слепо верит голословным и ложным обвинениям Исиченко в якобы незаконном выселении и краже вещей и денег сотрудниками банка, а с другой - полностью игнорирует имеющиеся в материалах уголовного производства документальные доказательства совсем других обстоятельств. Ведь о чем говорит решение суда о взыскании задолженности и обращении взыскания на ипотеку – квартиру Исиченко? Конечно, о том, что решение должно быть исполнено и квартира продана для погашения долга. В свою очередь, о чем говорит договор купли-продажи квартиры? Несомненно, о выполнении решения суда и продаже квартиры для погашения долга. Тем более, в самом договоре об этом прямо и конкретно сказано: продажа на основании решения Изюмского районного суда, которым обращено взыскание на квартиру с целью удовлетворить требования банка.

Как можно строить обвинение на основании заявлений, сделанных должницей с сомнительной репутацией и целым рядом невыполненных обязательств перед разными кредиторами, тем более, придуманных с корыстной целью не платить по долгам по истечении очень большого срока после момента всех событий? Почему следствие не дает оценку фактам: добровольному уходу Исиченко из не принадлежащей ей квартиры, свободному выносу личных вещей и добровольной передаче ключей представителям нового собственника? Почему следствие обвиняет в преступлении бывшего сотрудника банка, который даже не присутствовал в квартире в момент, когда ее покидала Исиченко, не принимал от нее ключи и какие-либо вещи на хранение? Только потому, что она ранее его лично знала и он возглавлял местное отделение банка?

Очевидно, что при добросовестном расследовании следствие должно было поставить перед собой и всеми фигурантами дела эти и другие вопросы. Это позволило бы разрешить дело путем сбора доказательств и проверки показаний заявителя, а не следуя слепой вере лгунам и мошенникам.

В конце концов, харьковским банкирам стало понятно, что не только Исиченко и ее семейство не имеют совести и готовы на любые ложные обвинения с целью не платить по долгам, но и само следствие не желает разбираться в очевидных фактах. И они написали в Изюмский горотдел милиции заявление с требованием начать расследование по статье 383 Уголовного кодекса Украины по факту заведомо неправдивого сообщения о совершении преступления.

Желая как-то поставить все факты и события на свои места, показать истинное лицо и замыслы "пострадавшей" и умерить пыл правоохранителей, банкиры в сотый раз разъяснили в заявлении обстоятельства дела, подробно, с доказательствами, аргументами, ссылками на законы и подтверждающие документы. Но силовики, следуя уже наметившемуся тренду сползания в правовой маразм, просто приобщили заявление банка к делу о "краже" и не удосужились проверить все указанные в нем факты. При этом не возымели никакой надлежащей реакции ни повторные обращения к следствию, ни жалобы в прокуратуру, которая по закону осуществляет процессуальный надзорза следствием.

Пять лет с момента уже упомянутой "активизации" длилось следствие, то затухая, то внезапно активизируясь, при этом с момента самих событий уже прошло почти восемь лет!

Конечно, так долго продолжаться не могло. Изюм – это, видимо, город с особой правовой атмосферой, но все же тянуть «расследование» бесконечно - нельзя. Поэтому изюмских правоохранителей посетила очередная светлая идея. Они "активизировали" в 2019 году уголовное производство по статье 162 Уголовного кодекса Украины – "Нарушение неприкосновенности жилища", и не просто "активизировали", а, в отличие от возни по "краже", довели его до предъявления подозрения сейчас уже бывшему директору изюмского отделения "Мегабанка".

То, как это было сделано, наполняет новым смыслом выражение "И смех и грех". В сообщении о подозрении от 8 апреля 2019 года фигурировало аж шесть статей Уголовного кодекса, которые якобы нарушил сотрудник банка. Кроме уже известной кражи, там было самоуправство, служебная халатность и прочие статьи, наименования которых, видимо, должны были привести в ужас "преступника", что способствовало бы его быстрому раскаянию. Подозрение было составлено явно небрежно и халатно, в нем квартира на момент выселения якобы принадлежала Исиченко, а само "выселение" якобы продолжалось с 07 марта 2011 года аж до 13 сентября 2011 года!

Но на этом дело не закончилось. Через полтора месяца тот же бывший сотрудник получил документ с названием "Сообщение об изменении ранее сообщенного подозрения". И вот тут началось самое интересное. Во-первых, из сообщения исчезли все статьи, кроме 162-й – "Нарушение неприкосновенности жилища". Видимо, кто-то решил не перегибать палку и не добавлять лишних красок в эту феерию правового идиотизма. Во-вторых, уже все-таки было указано, что квартира принадлежала Исиченко до 11 августа 2011 года. Но тот факт, что на момент "выселения" квартира Исиченко уже не принадлежала, так и не получил никакой оценки со стороны правоохранителей, и обвинения снова незаконно выдвигались, что уже выглядит как вопиющее перекручивание обстоятельств и обвинение человека любой ценой. Это как если бы кто-то зашел в вашу квартиру, заявил о том, что он тут живет, а ваши резонные просьбы покинуть помещение воспринял как "нарушение неприкосновенности жилища". Странно, правда? Но не для изюмских следователей.

Впрочем, даже они поняли, что ситуация выглядит дико, и решили добавить драматизма. Для этого они прямо назвали выселение "незаконным", хотя и выселения-то никакого не было: бывшая хозяйка по требованию представителей нового собственника добровольно покинула квартиру, забрала свои личные вещи и передала ключи представителю нового собственника, как и следует поступать законопослушному гражданину. Это в-третьих. А в-четвертых, из "сообщения об изменении" исчезли фамилии людей, которые пришли в тот день в злополучную квартиру. Вместо этого правоохранители решили применить интересный шаблон "совместно с неустановленными лицами". Хотя в первоначальном сообщении о подозрении они перечислялись, потому что не только были известны, но и неоднократно допрашивались в связи с делом о "краже". Совершенно непонятно, по какой причине спустя пять лет расследования правоохранители решили вместо перечня фамилий конкретных законных представителей собственника квартиры использовать зловещее "неустановленные лица"? Возникает вопрос, а чем тогда занималось следствие все эти пять лет? Это просто какая-то загадка, за пять лет не раскрытая следствием…

Как может следователь в правовом государстве подписать документ о подозрении человека в преступлении, содержащий неправдивые и искаженные факты, а потом безнаказанно и свободно через полтора месяца подписать новый документ, заменяющий предыдущий и содержащий новые искажения обстоятельств? Очевидно, что некоторые факты, вопиюще искаженные следствием в первоначальном уведомлении о подозрении, были "подправлены" следствием только после указаний на то самим незаконно подозреваемым человеком. А именно: фраза о квартире, которая якобы "по праву частной собственности принадлежала Исиченко" исправлена в измененном уведомлении на фразу "которая до 11.08.2011 г. по праву частной собственности принадлежала Исиченко". И несмотря на то, что Исиченко добровольно покинула квартиру гораздо позднее утраты права собственности на квартиру, почти через месяц, 07.09.2011 г., следствие все равно продолжает искажать действительность для достижения своих не совсем понятных целей.

В чем причина такого поведения изюмских правоохранителей? Может быть, дело в одной пикантной детали, которую мы до сих пор не упоминали: Евгений Исиченко, сын той самой Исиченко, не вернувшей долг, на момент начала всех этих приключений с "выселением" был... сотрудником правоохранительных органов. И по рассказам сотрудников банка, присутствовал на допросах и даже давал указания следователю, как и что спрашивать, т.е. вовсю управлял процессом. Но сейчас он уже не является работником полиции, т.к. ушел из органов "по собственному желанию". Правда, есть информация, что причиной его увольнения было нарушение служебной дисциплины, а также он обвинялся в вымогательстве взятки…

Остается одна вероятная причина такого поведения правоохранителей. Мы думаем, наш читатель достаточно взрослый, чтобы понять, о чем речь. Впрочем, не будем же мы утверждать, что в украинской правоохранительной системе остались еще люди, которые "шьют дела"? Конечно, нет. Скорее всего, речь идет лишь о неком групповом помешательстве сотрудников правоохранительных органов. К слову сказать, прокуратура, выполняя надзорные функции, должна была давно вернуть полицию в рамки законности и здравого смысла. Ведь кроме следователя, который подписывает и предъявляет подозрение в преступлении, этот документ обязательно проверяется и согласовывается подписью прокурора. Очевидно, что прокурор подписал документы с явными ошибками и искаженными фактами.

Помешательство это, надеемся, временное, и изюмские правоохранители от него вскоре излечатся. Во всяком случае, в "Мегабанке" решили всячески помогать скорейшему оздоровлению изюмской правоохранительной системы и отстаивать свою правоту, дойдя, если понадобится, до самых высоких инстанций. А куда смотрит прокуратура, мы расскажем вам в следующей публикации.