 |
«У меня много наград... Но самая ценная – когда после присвоения мне звания почетный гражданин Харькова я шла сквозь людской коридор, и люди мне говорили: «Елена Яковлевна, вы у меня были лечащим врачом», «У меня благодаря вам растет сын», а еще кому-то с помощью нашего Центра спасли жизнь… Вот ЭТО – самое большое счастье. Когда люди восприняли, что ты делал, и понимают: это ты делаешь и для себя, и для них. Это бесценно. Это МОИ люди, моя жизнь, МОЙ любимый город, и для меня это очень высокая честь, которой я, по правде говоря, даже не ожидала». Ее часто можно увидеть на экранах телевизора. Еще чаще – на международных симпозиумах. Еще чаще – у изголовья больного. И совсем редко – в повседневной жизни. Директор Харьковского специализированного медико-генетического центра, директор Украинского института клинической генетики, заведующая кафедрой медицинской генетики Харьковского национального медицинского университета, руководитель Харьковского представительства Национального фонда «Украина – детям» Елена Гречанина. Портрет в интерьере.
– Елена Яковлевна, Харьковский институт генетики называют своеобразным государством в государстве. Здесь царят очень строгие правила обращения с пациентами. Грубость персонала карается местным законом, зарплаты как везде, и при этом попасть к вам работать считается большой удачей. Как вам, женщине, удается столь успешно сочетать талант большого ученого – и административно-хозяйственную деятельность руководителя медико-генетического центра?
– В моей жизни встретился совершенно замечательный человек – один из работников управления здравоохранения Харьковской обл-администрации Владимир Степанович Корж, блестящий экономист, в прошлом военный. В то время создавался наш медико-генетический центр, а я работала в мед-университете, где довольно скоро должна была открыться кафедра генетики. Я пришла к этому человеку с вопросом: как я, женщина, смогу сочетать два таких достаточно сложных направления: руководство межобластным медико-генетическим центром (хотя тогда он был совсем маленьким) – с преподавательской и научной деятельностью.
Он, помнится, ответил мне: если вы хотите, чтобы все развивалось пропорционально – и наука, и помощь больным, и учебный процесс – власть должна быть сосредоточена в одних руках. Вы должны и заведовать кафедрой, и возглавлять центр. Владимир Степанович был очень авторитетным человеком с большим жизненным опытом. И его слова я восприняла как руководство к действию. По сей день я с благодарностью вспоминаю этого человека. Потому что он своим советом усложнил мою судьбу, но поскольку я шла от самого начала создания нашего детища, это значительно облегчало мне жизнь.
К примеру, приходит к нам на работу молодой доктор. Мне совершенно не нужно, чтобы он знал что-либо сверх предусмотренного институтской программой. Мы его знакомим с особенностями нашей работы. Он рядом со старшим врачом получает еще год дополнительного образования, но перед молодым специалистом уже с первого его шага мы ставим конкретную задачу. Допустим, даем направление «заболевание легких» и просим изучить наследственные заболевания легких – в дополнение к знаниям, полученным в вузе. И человек начинает читать литературу, наблюдает этих больных и постепенно созревает как врач и как исследователь. И тогда в нашем центре появляется направление, созданное одним человеком – моим учеником. Да и мне становится легче работать. Ведь рядом появляется вчерашний ученик, который сегодня знает уже больше учителя, потому что сосредоточен на данной проблеме.
По такому же принципу мы формировали и хозяйственно-экономическую службу. На мой взгляд, это идеальный вариант селекции коллектива.
– Говорят, вы предпочитаете иметь дело только с врачами, которые в полной мере оправдывают значение этого слова. Но сегодня таких – единицы. Как вы считаете, что нужно сделать, чтобы вернуть людям сильно пошатнувшееся доверие к современным медикам?
– Ситуация действительно напряженная, она меня очень беспокоит. Я нередко говорю и во врачебных, и во многих других аудиториях о том, что сегодня общество и, конечно же, сами медики должны сделать все, чтобы перед врачами, как и раньше, снимали шляпу. Я ведь с молодых лет преподаю в медуниверситете. И это постепенное изменение совершалось на моих глазах.
В формирование этой деструкции привнесло свою лепту само общество. Все одновременно пришло: с одной стороны, студенты стали хуже учиться. Стремление познать науку по-настоящему, любить больного, отдаваться целиком своему делу, при этом сохраняя свое здоровье и свои позитивные качества, – все это постепенно уходило. А потом в геометрической прогрессии стал меняться сам социум. И в этой ситуации я бы сказала, что нам не нужно искать виноватых. Каждый должен делать свое дело.
Я часто собираю в нашем центре консилиумы. И те врачи, которых приглашаю, доставляют мне эстетическое и научное удовольствие. Потому что я вижу скромных, бескорыстных, высоко-эрудированных людей, служащих человеку. Глядя на них, я хочу сказать обществу: не относитесь ко всем с одинаковой меркой. Нужен дифференцированный подход: все мы разные и по-разному поддаемся негативным влияниям. Журналисты в том числе. (Улыбается.) Конечно же, в печати должны чаще появляться публикации о конкретных действиях врачей. Вот, к примеру, не успела я приехать в Северодонецк на работу и прооперировать женщину с тяжелейшей кровопотерей, сохранив пациентке жизнь и здоровье, как уже назавтра в местной газете была маленькая заметочка: «Спасибо, доктор». Понимаете, таких «спасибо» сегодня заслуживают сотни врачей. Но мы этого не слышим. Все чаще о нас судят поверхностно.
Безусловно, создать достойную жизнь и врачам, и журналистам – забота общества. С другой стороны, мы сами должны думать о своей образованности, своих знаниях. Сегодня существуют колоссальные возможности приобретать информацию. Было бы только желание.
– Елену Гречанину знают в городе как категорически аполитичного человека. Как вам удается дружить и работать с разнополярными ветвями власти? В чем секрет плодотворного взаимодействия?
– Когда в нашей стране активизировалась вся эта политизированная жизнь, к нам в центр приехали представители киевских СМИ. Я им сразу сказала: я люблю свою страну, своих людей, которым пытаюсь сохранить жизнь в ее лучшем виде, и всегда буду говорить любой власти, что никуда не собираюсь обращать свои знания генетики, кроме как на пользу своей стране. Поэтому разрешите мне учить вас, представителей власти, как это делать. Я вам служу – но вам как народу.
Впервые произнеся эти слова, я насторожилась: как воспримут их власти предержащие. И была просто счастлива, когда со стороны представителей всех без исключения ветвей власти я увидела понимание. Более того – поддержку. Хотя никогда ни у кого ничего не просила.
Помню, как Олег Демин выделил нам это прекрасное здание, где сейчас расположен наш центр. Помню, когда Евгений Кушнарев возвратился из Киева, где вручал мне Госпремию, первое, что он мне сказал: «Елена Яковлевна, я пообещал президенту, что закончу ремонт центра». И свои обязательства выполнил, хотя заканчивали реставрацию уже при финансовой поддержке нынешнего губернатора Арсена Авакова, который сделал и делает необыкновенно много для нашего центра. Кстати, это он создал Украинский институт клинической генетики.
Я искренне уважаю и уважала всех харьковских губернаторов. Благодарна Александру Масельскому, давшему старт нашему центру. И не зря мы назвали наш центр его именем. Это единственное, чем я могла отблагодарить Александра Степановича на века за то, что он сделал для нас.
Такое понимание со стороны власти обязало меня говорить о том, что в Харькове всегда была и есть умная власть.
– При правлении Леонида Кучмы в нашей стране под патронатом его супруги Людмилы Кучмы был организован фонд «Украина – детям», и вы были руководителем Харьковского областного отделения этого фонда. Действует ли он сейчас?
– В этом отношении Людмила Николаевна оказалась стойким оловянным солдатиком. Несмотря на все перемены, она сохранила фонд, успела сделать для него помещение. И фонд, и мы продолжаем работать. В этом году из этого фонда мы получили путевки, и дети из Харьковской области отдыхали бесплатно на море дважды. Пусть это не такие большие группы, как раньше, но все же… Более того, у нас в Харькове постоянно проходят олимпиады по генетике, и призовые деньги на эти олимпиады всегда поступают от фонда «Украина – детям».
– Елена Яковлевна, многие люди живут как Бог на душу положит. А в вашей жизни все выстроено, выверено и согласовано с вашими внутренними законами и принципами. Как и на чем формировался фундамент вашего Я?
– Как любой человек, я – продукт эволюции, объединяющей два влияния: биологическое и социальное. Думаю, многое мне дала семья. Дедушка был военным, четверть века прослужил в Киеве, а затем возвратился в родной город. Какой-то прапрадедушка был известным пушечником и проходил службу в военном лагере Чугуевского полка. Мне известно, что сама царица Екатерина II потребовала сменить его фамилию Довженко на Пушкарев. Самодисциплина моя, видимо, была заложена по отцовской линии. Дедушка был строгим, организованным и педантичным человеком. Отец – тоже военнослужащий – наоборот, очень добрым. Наверное, доброе отношение к людям у меня от него.
Знаете, Бог, наверное, дает испытания тем, кто их может вынести: мои дедушка и отец ушли из жизни рано, причем буквально в один месяц. И наша семья – я, бабушка, две мамины младшие сестры и брат – оказалась вся на плечах у мамы, человека строгого и целеустремленного. Она всех поставила на ноги. И моя генетическая жизненная сила, наверное, от этих корней.
Бабушка по маминой линии, Анастасия Савельевна, – олицетворение тонкого восприятия жизни: романтичная, очень красивая, женственная. Она очень любила хорошо одеваться и в то же время была глубоко верующим человеком. Я могла с ней всем поделиться, все ей рассказать, и она была для меня учителем во всем.
Более тонкого профессора-педиатра я не встречала в жизни. Хотя она не была ни профессором, ни педиатром, а просто женой военного. Но знала буквально все и была человеком чрезвычайно образованным.
Вот и сегодня смотрю я на своих внуков и думаю: как мы не замечаем порой, что дети подхватывают буквально все наши крохи. К примеру, у нас с дочерьми принято говорить: до свидания, я тебя люблю. И уже младший – у меня трое внуков – звонит мне и говорит: до свидания, бабушка, я тебя люблю. Это так приятно…
А потом уже судьба посылала мне людей, которые становились для меня образцом для подражания. Все они приходили в мою жизнь, чтобы как-то формировать меня.
– Был период, когда я была тяжело больна, и меня спасла Ксения Николаевна Постольная. Это имя я произношу с благоговением. Удивительный доктор! Для меня она была эталоном всего. Во-первых, Ксения Николаевна действительно меня спасла, а во-вторых, она была необыкновенно чистым человеком, знающим специалистом. Когда она приходила к нам в дом после смерти дедушки и папы, не она от нас ждала подарка, а наоборот, никогда не приходила к нам с пустыми руками. Мою медицинскую профессию определило, безусловно, влияние именно Ксении Николаевны.
Потом в жизни мне очень везло с учителями. В школе меня, что называется, вылепили преподавательницы русского и украинского языков и учитель математики. Причем знания, которые они давали, наверное, можно поставить на третье место. А основное, что давали эти люди, – жизненные ценности.
Вы знаете, я думаю, что все мы, в конечном счете, – слепок с тех людей, с которыми мы общаемся. Они как та внешняя среда для нашего гена. Если у нас такой ген есть, то под влиянием этих людей он и проявится. Подсознание здесь играет колоссальную роль.
И, конечно же, Иван Иванович Грищенко. Когда я произношу его имя и имя моей бабушки, у меня всегда возникает эффект их присутствия. Иван Иванович сам пригласил меня в аспирантуру, хотя до этого женщин не брал, они, видите ли, всегда рыдали. Для меня он сделал исключение, и надо сказать, я у него не рыдала. (Улыбается.) Он был безумно справедлив, его требования мне нравились, и, наверное, его внутренние представления соответствовали моим. Я его всю жизнь старалась повторять: в служебных поступках, в отношении к людям. И своим подчиненным всегда говорила: если вам кажется, что я излишне строга, обращайтесь к Иван Иванычу – я плод его труда. Иван Иванович был принципиален, требователен и заботлив. У него мог поучиться любой сотрудник.
Поэтому когда мы говорим, что что-то собой представляем, мы не имеем права не вспомнить всех тех людей, которые нас лепили. Другое дело – наша заслуга состоит в том, что мы это понимали и воспринимали.
– Совершенно верно. У меня есть приятельница и коллега – киевский профессор Тамара Ивановна Бужиевская. Она мне когда-то говорила: вы знаете, Елена Яковлевна, с того момента, когда я стала говорить, что я всего лишь рупор, моя жизнь приобрела совершенно новую окраску. Мы и сошлись с Тамарой Ивановной на том, что думали совершенно одинаково. Это просто твоя охранная грамота – от лести, от грязи… И, вы знаете, я иногда ощущаю это физически.
– Ваши многочисленные пациенты всегда удивляются тому, откуда у вас, человека чрезвычайно занятого, находится столько любви не только к каждому пациенту, но даже ко всем мамочкам маленьких больных. Откуда в вас столько любви к людям, что ее хватает на каждого?
– Наверное, вы согласитесь со мной, но мы об этом не задумываемся. Это происходит само по себе. Я действительно очень люблю людей, которые ко мне приходят. Если бы вы меня спросили, кого я люблю больше – пациентов или обычных людей, которые идут по улице, я бы сказала: мои больные мне дороже. Скорее всего, здесь присутствует элемент эгоизма. Потому что больные обращаются к тебе своей лучшей стороной. Они просят у тебя помощи, и поэтому ведут себя, за исключением редких ситуаций, очень достойно, проявляя свои лучшие качества. Они как бы отвечают мне на мою любовь. Хотя, конечно, встречаются и люди, которые ведут себя недостойно. Но я ведь понимаю, что такое поведение больного – химическая реакция на свой недуг, и его надо нейтрализовать, если хватает сил на такую нейтрализацию. А такое бывает не всегда. Безусловно, случались и у меня минуты отчаяния, когда хотелось спрятаться от обиды, но это бывало довольно редко.
– Какие, наш ваш взгляд, основные традиции нужно закладывать в семье?
– Любовь и труд. Любовь друг к другу – пожалуй, самая главная традиция в нашей семье. Родоначальником ее, конечно, была бабушка. И нам удалось сохранить и развить эту традицию. Две мои дочери выросли в атмосфере любви. И смогли сохранить ее, передать своим сыновьям, моим внукам.
Кроме непреложных истин, которые даже и повторять стыдно (что человек должен откликнуться на чужую беду, не должен воровать, врать, прочих само собой разумеющихся общечеловеческих истин, которые были железным требованием у нас в доме), бабушка приучала нас творить добро. Причем она мне как-то сказала: не надо ни от кого никогда ждать благодарности. Если ты делаешь добро, оно всегда вернется сторицей. Причем неожиданно. А если тебе человек что-то отдаст за твой хороший поступок – это отвратительно. Это тебя будет съедать изнутри и, пожалуй, оскорблять.
Вот такое замечательное душевное качество – не ждать благодарности – действительно освобождает от многих мелочных вещей, которые засоряют мозги и не оставляют места для нужного дела.
Конечно же, огромная роль в нашей семье отводилась труду. Моя мама работала тонкошвеей и, уходя из жизни, а умерла она в 86 лет, успела одарить всех наших друзей своей вышивкой: кому-то картину вышила, кому-то – фартушек, кому-то – салфетку… То есть везде в кругу наших друзей мама оставила о себе память. И мне кажется, что этим она передавала людям свой ген добра в виде материального выражения.
Мне кажется, каждый должен стремиться оставить о себе след на земле. Хороший и глубокий.