Этот год для театра Шевченко выдался богатым на юбилеи. О некоторых мы уже писали, в прошлый раз мы говорили с Татьяной Туркой… Сегодня наш герой – народный артист Украины Петр Рачинский. Актер с невероятным обаянием и бескомпромиссным независимым характером… В этом году он отмечает две круглые даты – 65 лет со дня рождения и 45 лет работы в театре.
- Петр Болеславович, с какого года вы работаете в театре?
- С 1971-го.
- Вы же не коренной харьковчанин? Все едут в столицу, а в театре Шевченко получилось наоборот. Столица приехала к нам в лице режиссера Мешкиса и его курса.
- Да, я родился недалеко от Киева, и вся юность прошла в столице.
- Так почему же вы уехали?
- А кто нас спрашивал? Тогда партия все решала. У Мешкиса были прекрасные постановки в театре Франко, квартира, а партия сказала, что нужно ехать в Харьков - возглавить театр.
- То есть у вас выбора не было?
- Нет, это у него выбора не было. Его назначили сюда главным режиссером. Через год он возвращается к нам на курс, у нас дипломный спектакль, и говорит: «В театре Шевченко нет молодежи. Мне нужно пять девчонок и пять ребят». Все как-то сразу согласились.
- А варианты остаться в Киеве были?
- Были, конечно! Но я не хотел. Это глупость такая! Я приехал сюда, мне было 19 лет! На гастролях исполнилось 20. Хотелось подальше от родителей… Вообще у меня был договор с театром Заньковецкой. Я должен был ехать туда.
- Во Львов?
- Да. Меня брали. А тут однокурсники всей компанией собрались в Харьков и начали уговаривать меня ехать с ними. Ну и уговорили.
- А сколько ребят с вашего курса тогда поступили на работу в театр и сколько работают до сих пор?
- Ну, приехало пять девчонок и пять ребят. А остались… Лена Бабенко, Люда Захорчук, Галя Каран – это мои однокурсницы, а из ребят - один я.
- Театр сразу стал родным?
- Ну… у меня же характер…
- Поэтому я и спрашиваю.
- В 1971-м я пришел, а в 1974-м, когда режиссером стал Литко, я что-то завелся…
- Почему?
- До того как поступить на работу в театр Шевченко, я играл много и интересно, а здесь почти все время бегал в массовке. И в какой-то момент я сгоряча бросил на стол главному режиссеру заявление, и его тут же подписали (улыбается). Я посидел ночь, подумал, куда же податься, и решил ехать в Ивано-Франковск - опять же, потому, что там был однокурсник. Приезжаю. А главным режиссером в то время был Смоляк Виталий Елисеевич, который когда-то работал в театре Шевченко и даже приглашал меня к себе, в Ивано-Франковск. Вот я встретился со своим однокурсником, он меня повел к Смоляку. Смоляк был очень рад: «Так… От гуртожиток, кімната тобі, завтра вранці репетиція, готуємо чудову виставу, я там граю, і для тебе роль знайдеться». Короче, на следующий день я уже работал… Это было в декабре, а 23 февраля был концерт в ивано-франковском Дворце спорта. Я читал Теркина. Прочитал, вышел в буфет, смотрю - стоит наш Смоляк, главный режиссер, и четыре мужчины с ним в таких солидных костюмах. Он мне помахал рукой и показывает им на меня… Проходит минут десять, и он подходит ко мне: «Знаєш, хто це? Перший секретар обкома, через місяць будеш квартиру мати».
- Ничего себе!!!
- …Проходит ровно месяц. 9 утра. Стук в дверь. Стоит директор: «Поїхали квартиру смотрєть!» Но было условие: «Одружись тут, тоді дамо ордер». Но я чувствовал, что это не мое. Театр-то музыкально-драматический, а я не поющий актер. До осени доработал, потом сдал ключ и вернулся в Харьков.
- Приняли «блудного сына»?
- А как же! Литко сказал: «О! Давай работать!» Вот тогда я ушел один раз, год меня не было, и с тех пор я здесь. 1 июня было ровно 45 лет, как мы в этом театре.
- Вы сразу оценили, куда попали, что это за театр? Какая история у него, какая труппа?
- Это потрясающий театр! Но вот какой-то рок над ним висит! Мы как-то говорили об этом с Бенюком (Богдан Бенюк - народный артист Украины, актер театра Франко - SQ). Я ему говорю: «Беня, у меня пальцев не хватит пересчитать главных режиссеров театра за то время, пока я тут работаю! А у вас! Вот смотри, я ушел в 1971 году из театра Франко, студию окончил, тогда был главреж Смеян, после Смеяна – Данченко, потом -Ступка и только сейчас – Моисеев. И все!» А у нас режиссеры сменялись один за другим.
- Да, не везет нашим артистам. У нас же труппа какая! Все может!
- В первый приход Литко, в 1972 году, когда у нас были гастроли в Киеве, – Киев на ушах стоял! Репертуар такой был, что Киеву и не снилось! «Ричард Третий», «Живой труп», «Трехгрошовая опера». Закрывали гастроли премьерой «Ричарда Третьего». После спектакля на сцену поднялись бывшие «шевченковцы» Наталья Ужвий и Владимир Дальский – народные артисты Советского Союза. Какие слова они говорили! Как гордились тем, что они из Харькова, из театра Шевченко! Потом Толю (Литко) раз – и партия убрала!.. И так в нашем театре было, и не раз…
- Уж очень вольнолюбивая территория!
- Больно за театр. Приходит молодежь – ничего не знает!
- А сами вы не хотите преподавать?
- С моим характером? Да я же всех поубиваю!
- Вот именно! Нужны сейчас неравнодушные люди!
- Мой педагог А. Гашинский окончил ГИТИС, был однокурсником Папанова, а у него педагог был Тарханов – соратник Станиславского. Так вот, Гашинский как-то мне рассказал теорию Станиславского. «Значить, так, дорогенький Петрусь… Всі люди брешуть. На сцені всі брешуть. Справа в тому, що одні талановито брешуть, а другі, вибач, хрєново. От хто краще брешить – той артист. Ти сбреши мені так, щоб я тобі повірив».
- Слушайте, как правильно и как просто!
- Если бы артисты по-настоящему умирали на сцене, то не успевали бы хоронить! Он очень здорово учил меня «театру»! Это было в театре Франко, где я учился в студии. «Синок, закінчилася прем’єра – зайди, спитай у монтіровщиків, сподобалось їм чи ні. Якщо вони не стирчать за кулісами, не дивляться виставу – значить, щось не те». В монтировке в то время были люди, которые работали еще при Курбасе. Это театралы такие, которые видели все!
- Куда девалась эта мощь, монументальность актерской профессии, серьезность и размах постановок? Вернее, так: серьезность и размах есть, но все равно получается как-то мелко, неинтересно?..
- Не знаю… Мне кажется, дает о себе знать постоянная смена руководства. Уходят традиции из театра. Вот, например, во Львове, в театре Заньковецкой, есть такая традиция. Начало сезона. Сбор труппы. Собрание небольшое, решили свои дела, представили молодых артистов, которых взяли в театр. А теперь, пожалуйста, в автобус. Куплены цветы. Не дай Бог, кого-то из молодежи не будет! Все в автобус и на кладбище! Молодежи показывают, где лежат люди, которые создавали этот театр: «Запомните эти могилы! Нас не будет, но дело должно продолжаться!» Вот так начинается сезон в театре Заньковецкой, понимаешь? Это здорово?
- Конечно!
- А наша молодежь, к сожалению, никого не знает.
- А у нас пробовали такие традиции ввести?
- Больно, больно за театр.
- Давайте о ваших ролях. Ведь есть о чем рассказать!
- Когда мне было лет 25, в театре шел потрясающий спектакль «Безталанна». И вдруг умирает народный артист Украины Виктор Никитич Мизиненко. Спектакль «завис». Он не шел месяца три или четыре. Потом Литко меня вызывает. Тогда в театре еще играли такие глыбы, как Тарабаринов, Шестопалов, Костюченко. Это актеры старше меня, опытнее. И вдруг Литко говорит: «Слушай, когда ты уже постареешь? Ты бы у меня такие роли играл! Короче, бери роль Ивана, отца Софийки. Будешь играть». Хорошая роль получилась. У меня был шикарный грим. Люда Захарчук, моя однокурсница, играла мою дочь.
- А еще?
- Много всего переиграл за это время… Была огромная работа в спектакле «Мельница счастья». Это Володя Петров ставил. Впоследствии он был правой рукой во МХАТЕ у Табакова, стал обладателем «Золотой Маски» - высшей театральной премии. Это гениальный человек.
- А Шельменко вы сколько играете?
- Шельменко я играю с 1980 года.
- Вы просто хрестоматийный, классический Шельменко. Я никого больше не вижу в этой роли, хотя играли ее в театре Шевченко разные артисты…
- Помнишь, Юлия Гавриловна у нас была? (Ю.Г. Фомина - последовательница Курбаса, артистка театра Шевченко - SQ). После премьеры она мне сказала: «Наконец-то после Покотило (а считалось, что Покотило был лучшим Шельменко) появился снова Шельменко-деншик!»
- Такой комплимент дорогого стоит! Вы очень честный и бескомпромиссный актер. Как же вы с Жолдаком сработались? У него ведь были совершенно неоднозначные спектакли? Ваш режиссер оказался?
- Я тебе расскажу все, как было. Он пришел, устроил кастинг. Через какое-то время стали репетировать «Гамлета». Наконец вышли на сцену. Пробегите! Упадите! И так несколько недель. Он поочередно всех выводил на сцену. В результате на очередной репетиции в зрительном зале осталось два человека. Я и Маляр. Перерыв. Я пошел в буфет попить кофе. Вдруг подбегает ко мне помреж и говорит: «Петр Болеславович, Жолдак сказал, что вы с Маляром будете играть одну роль». «Передай, - говорю, - Жолдаку, что в таком случае я в спектакле у него работать не буду! Мы две недели рядом сидели в зрительном зале на репетициях, только что виделись, почему он через тебя передает?» И ушел.
- Да….
- Не понимал я тогда, что он делает. Как-то на одной из репетиций я у него спросил, что происходит в этой сцене, какая здесь мысль? А он ответил, что наши мысли никому не нужны. «Потом когда-нибудь поймете, что я делаю!» Я говорю: «Ты знаешь, Андрей, меня все режиссеры и педагоги учили думать на сцене, они говорили, что сначала мысль, а эмоция потом придет...» Так я ушел из спектакля и уже собрался уходить из театра. Мы давно знакомы были со Ступкой и договорились, что с Нового года я буду работать в театре Франко. Прошло какое-то время, наши ездили на гастроли, довольно много, по всей Европе. Возвращаются. И Жолдак становится главным режиссером. Вызывает меня к себе в кабинет и говорит: «Я понимаю, что это не твой театр, но когда-нибудь ты скажешь: «Я работал с Жолдаком!» Я сейчас буду ставить Солженицына, мне нужен такой актер, как ты. Я прошу, приступай к работе. Не переживай, в театре я надолго не задержусь. Уйду через три года… Давай работать» Так я не поехал в Киев, в театр Франко. И точно, Андрей проработал три года. Все было прекрасно. Мы играли спектакли. Всю Европу объездили вдоль и поперек. Всякое было…
- Если немного обобщить, то не наблюдаю я приподнятого радостного настроения по поводу приближающегося дня рождения.
- Чему радоваться?
- Жизнь прекрасна!
- Знаешь, что самое прекрасное в ней?
- Что?
- Кто! Мой внук!
- Как его зовут?
- Богдан. Это такая история была… Мы были с Жолдаком в Киеве, открывали «Мистецький арсенал», играли «Один день из жизни Ивана Денисовича». Когда выезжали из Харькова, я дочери наказал, чтобы не вздумала без меня рожать. «Та, папа, сказали, что еще неделю буду ходить!». Приехали. Идет репетиция. Часа в два дня – звонок: « Папа, что мне делать, у меня началось!» Плачет! А это – 8 мая! Ты же знаешь, как у нас в праздники в больницу попадать…
- А остальные родственники тоже уехали?
- Остальные родственники в Харькове, но она звонит папе, потому что без папы никак!
- И что?!
- Когда–то Богдан Ступка познакомил меня с главврачом одной харьковской больницы, они были друзья детства, еще во Львове. И вот, я звоню этому врачу, объясняю, что я в Киеве, у меня через два часа спектакль, а тут такое! Он, значит, мне говорит: «Понял! Не волнуйся! Все под контролем! Иди спокойно работай!». Какое там спокойно!!! Напротив - Киево-Печерская Лавра, и я выскакиваю: «Господи, пусть с внуком и с дочкой все будет хорошо!», - и на сцену. А Жолдак - он же мнительный такой. Говорит: «Что с Рачинским?» - «Та у него дочка рожает» - «Так, все! Это все! Дело провальное! Нас кто-то сглазил! Это ж надо! Прямо перед спектаклем!» И тут остается полчаса до начала – звонок! Звонит этот доктор: «Петро, я тебе вітаю, грай спокійно, у тебе онук!». У меня слезы… Я так стал посреди сцены… Жолдак:« Что такое?» Кто-то ему кричит: «У Петра внук родился!» Жолдак: «Все! Блестяще! Это будет успех!!!»
- Какая хорошая история!