status quo
Оккупация Харькова.
Факты и воспоминания
Факты и воспоминания
Мы вряд ли можем составить объективную картину происходящего во время оккупации, зато можем честно, без прикрас привести несколько фактов, свидетельствующих о том, что в это время проявлялись как самые лучшие человеческие качества, так и самые низкие.
Оккупация Харькова началась 24 октября 1941 и продлилась с перерывами до 23 августа 1943 года.
Непосредственно перед оккупацией продукты питания в харьковских магазинах стали выдавать бесплатно. Это помогло спасти тысячи людей от голода.
“
Люди тащат на плечах мешки с мукой, картофелем, крупами, печеньем, сахаром и т. д. Говорят, что появились бандиты, которые грабят склады и магазины. Делают они это безнаказанно, так как в городе осталось мало милиционеров и так как товары всё равно будут розданы населению.
В первый раз харьковчане увидели немецкие бомбардировщики, когда те пытались бомбить авизавод, но промахнулись. Все бомбы упали на кладбище.
Харьков глазами летчика люфтваффе
“
Два дня мы слышали тяжелый грохот и видели зарницы в полнеба. За день до вступления немцев я с моим одноклассником Володькой Михайловым вышел на Сумскую у пединститута. Здесь улицу пересекала баррикада из мешков с песком, и около нее бродили человек пять красноармейцев с винтовками. Это были последние наши солдаты, которых я видел перед приходом немцев. Утром я вышел на улицу и увидел высоких солдат, лазивших по развалинам, — они собирали винтовки вчерашних красноармейцев. Я не сразу сообразил, что это немцы…
В первые дни оккупации немцы потребовали от населения сдать все оружие, немного позже – радиолампы и велосипеды.
Немцы требовали неукоснительного соблюдения режима затемнения, патрули получили право стрелять по окнам, где в вечернее время будет замечен свет.
В Харьковской управе и во всех органах власти, созданных немцами, процветала коррупция. Например, для быстрого получения аусвайса, который давал право выехать за город, нужно было заплатить 10 марок.
С приближением зимы оккупационное командование потребовало от населения сдавать теплые вещи на «подарки» немецким солдатам. Изымались даже перины и носовые платки.
Немцы требовали неукоснительного соблюдения режима затемнения, патрули получили право стрелять по окнам, где в вечернее время будет замечен свет.
В Харьковской управе и во всех органах власти, созданных немцами, процветала коррупция. Например, для быстрого получения аусвайса, который давал право выехать за город, нужно было заплатить 10 марок.
С приближением зимы оккупационное командование потребовало от населения сдавать теплые вещи на «подарки» немецким солдатам. Изымались даже перины и носовые платки.
“
Пострадали и прочие квартиранты. Немцы забирали у них тёплые вещи, продукты питания, в частности сахар, конфеты и крупы. Они отбирают также карманные часы: оказывается, что в Германии почти невозможно приобрести часов. Мне рассказали о том, как один немецкий офицер присвоил себе часы. Он жил на квартире у гражданина, который носил часы на руке. Офицер попросил этого гражданина показать ему часы. Гражданин доверчиво снял часы с руки и протянул их немцу.
-- Хорошие часы! -- сказал офицер.
-- Сколько они стоят? Я могу вам предложить за них 30 марок.
-- Позвольте, я не собираюсь продавать мои часы! -- удивлённо ответил гражданин. Офицер улыбнулся.
-- А! Вот в чём дело! -- сказал он.
-- Вы хотите мне их подарить. Благодарю вас. И с этими словами офицер надел часы на свою руку. Гражданин оказался достаточно умён, чтобы не протестовать против этого открытого грабежа.
-- Хорошие часы! -- сказал офицер.
-- Сколько они стоят? Я могу вам предложить за них 30 марок.
-- Позвольте, я не собираюсь продавать мои часы! -- удивлённо ответил гражданин. Офицер улыбнулся.
-- А! Вот в чём дело! -- сказал он.
-- Вы хотите мне их подарить. Благодарю вас. И с этими словами офицер надел часы на свою руку. Гражданин оказался достаточно умён, чтобы не протестовать против этого открытого грабежа.
Повешенные немцами заложники
Немцы четко соблюдали расовое разделение даже среди своих союзников. Например, за убитого немецкого солдата расстреливали по 50 заложников из числа мирного населения, за хорвата – 30, венгра – 25, румына — 15. «Дороже» всего ценились немецкие офицеры – 100 заложников, дешевле всего итальянцы – 5 заложников. Этот «прейскурант» немцы развесили по всему Харькову.
“
Немцы, как видно, решили остаться у нас надолго. Везде расклеили приказы, где за всякую малость полагался расстрел. Правда, расстрелянных я не видел. А вот повешенных — сколько угодно. Мне было очень страшно, когда я увидел на Сумской повешенную Талочку Никитину, дочь нашей приятельницы Анны Ивановны. Они часто заходили к нам до войны. Талочка висела босая, иней покрыл ее лицо и ноги. Рядом висело еще человек десять, и у каждого на труди табличка.
Потом кто-то бросил бомбу в немецкий штаб и прикончил десяток немцев. Потом взорвали Холодногорский мост, потом еще что-то. Говорили, немцы расстреляли 500 заложников: за каждого офицера по 50 русских и за солдата — по десять. Точная арифметика. Так мы и жили — от страха к страху. От полуголода к голоду…
Потом кто-то бросил бомбу в немецкий штаб и прикончил десяток немцев. Потом взорвали Холодногорский мост, потом еще что-то. Говорили, немцы расстреляли 500 заложников: за каждого офицера по 50 русских и за солдата — по десять. Точная арифметика. Так мы и жили — от страха к страху. От полуголода к голоду…
Карбо́ванец рейхскомиссариа́та Украи́ны
В оккупированном Харькове наряду с немецкой маркой продолжали хождение советские рубли. Одна марка стоила 10 рублей. Позже немцы ввели специальную валюту - «карбованцы». Карбованцам население не особо доверяло, к тому же Харьков так и не вошел в состав гражданской территории рейхскомиссариата и имел только военную власть, что сильно ограничивало распространение оккупационных дензнаков.
В целом население в оккупированном Харькове не доверяло деньгам, предпочитая натуральный обмен. Одним из средств выживания стали так называемые «менки» - вояжи харьковчан в близлежащие села, где на продукты выменивалось буквально все, что оставалось в домах, и не было отобрано немцами.
“
Дедушка сколотил сани, впрягался в оглобли, а мама подталкивала тележку сзади. Сначала ходили по близлежащим селам, а потом по глубинкам, километров за 50, а то и 70. Иногда их не было по неделе и больше. Привозили кочаны кукурузы, рожь, пшеницу, иногда макуху. На дорогах таких караулил немецкий патруль. Дважды приехали без ничего, немцы высыпали все зерно из мешочков на дорогу, крича "партизан, граната", тыкали в них автоматами. Так, к счастью, было только два раза. А мы с бабушкой тем временем сидели в холодной хате у чуть теплящегося огня в печи рядом с раскрытой духовкой. Топили кочанами кукурузы и различными сухими стеблями, собранными вокруг. Спали не раздеваясь, не моясь, окна замерзали толстыми, но красивыми узорами, а морозы... Это были морозы!
Во время оккупации был дефицит буквально всего, что приводило к абсурдным ценам. Например, коробка спичек, стоившая до оккупации 2 копейки, в оккупированном Харькове стоила 25 рублей.
“
Я ходил на Благовещенский базар с целью продать имеющиеся у меня мотки ниток. Она женщина предлагала мне променять три мотка ниток на 2 стакана гороха и на 5 маленьких луковиц. Я отказался. А теперь жалею: ведь нитки не съешь, а горох можно съесть. Когда мне приходится продавать вещи на базаре, я испытываю чувство унижения. Ходишь по базару. Мороз. Подходят люди. Торгуются, стремятся меня надуть. Я торговаться и расхваливать свой товар не умею. Назначаю определённую цену и не уступаю. Между тем покупатели хотят, чтобы им уступили хоть немного. Значит, если хочешь получить 100 рублей, надо просить 150. А я не умею этого делать. Плохой я торговец!
Во время оккупации от голода и болезней в Харькове ежемесячно умирало от 900 до 1500 человек. Среди умерших были такие выдающиеся харьковчане как архитектор Алексей Бекетов и Леонид Кащеев, инженер, проектировавший харьковский водопровод. Единственная категория граждан, которым помогала оккупационная администрация, были этнические немцы. В отделе питания городской управы на Сумской, 31, они бесплатно получали продовольствие.
“
Задумавши съесть кота, я впустил его в кухню. Кот был большой, хорошо упитанный и имел рыжеватую шерсть. Он начал ластиться ко мне в ожидании пищи. Я никогда не убивал животных. Поэтому от непривычки руки у меня сильно дрожали. Я набросил коту петлю на шею и затянул её, поднявши его в воздух. К моему ужасу кот долго не умирал. Я бил его топором по голове, а он всё продолжал корчиться. В конце концов я не выдержал: бросил кота и убежал. Его прикончила жена. Впрочем, всё это не помешало нам съесть кошачье мясо с большим аппетитом. Моей десятилетней дочке мы сказали, что это кролик, которого я купил на базаре.
Анонимных доносов жителей города было настолько много, что уже в декабре 1942 года городская управа прекратила их рассматривать. Донос стал популярным средством расширения жилплощади, и очень часто доносили на соседей. «Дворяне, поклонники немецкой культуры, сыновья священников и т.д.» доносили на «коммунистов, евреев и сотрудников НКВД».
“
Письмо бургомистра 17-го района Городской управы Кублицкого: "До пана Обербургомистра м. Харкова 1941 р.: … «в доверенном мне 17-м районе осталось и прячется 5 жидовских семей, которые еще не выехали <к месту сбора>, потому что одни из них больны, другие старые. Их адреса... Прошу дать Ваше распоряжение, что с ними делать».
Появляются и личные докладные, типа: «Начальнику полиции 17 района г. Харькова: Ставлю вас в известность, что поданы списки на жидов, в которых значится Якубович Раиса Николаевна… По домовой книге зарегистрирована как русская, в настоящее время паспорта не представляет, утверждает, что она его утеряла. Полагаю, что Якубович Раиса на самом деле – жидовка, хотя примерно в 1904 г. приняла православную веру и венчалась в церкви. Паспорт, который она не предъявляет, находится у неё, желательно было бы произвести обыск на предмет розыска паспорта. 5 января 1942 г. Управляющий домами Дутов».
Появляются и личные докладные, типа: «Начальнику полиции 17 района г. Харькова: Ставлю вас в известность, что поданы списки на жидов, в которых значится Якубович Раиса Николаевна… По домовой книге зарегистрирована как русская, в настоящее время паспорта не представляет, утверждает, что она его утеряла. Полагаю, что Якубович Раиса на самом деле – жидовка, хотя примерно в 1904 г. приняла православную веру и венчалась в церкви. Паспорт, который она не предъявляет, находится у неё, желательно было бы произвести обыск на предмет розыска паспорта. 5 января 1942 г. Управляющий домами Дутов».
Для удобства «работ по окончательному решению еврейского вопроса» харьковских евреев собрали в гетто в районе ХТЗ, а уже оттуда их вывозили для уничтожения, преимущественно в Дробицкий яр. 75% зарегистрированных немцами харьковских евреев составляли старики, женщины и дети. Всего во время оккупации Харькова было убито около 23 тыс. евреев.
Дробицкий яр
“
Возле двух заранее вырытых огромных котлованов людей начали безжалостно расстреливать… «Технология» уничтожения в Дробицком яру была по-немецки «рациональна и проста»: людей собирали у края ямы и расстреливали из пулемёта. Тела пачками падали в котлован. На одном из многочисленных захоронений был найден ствол от немецкого пулемёта, этот ствол был разорван: расстрелы велись беспрерывно и так долго, что даже металл не выдерживал, его разорвало… Сопротивлявшихся и не желавших идти на расстрел к яме волочили туда силой и добивали из пистолетов. На детей пуль часто не тратили, бросали в котлованы живыми. Те оставались там лежать или ползать возле убитых родителей, пока их не закапывали вместе с мёртвыми. Ещё несколько дней после акции здесь слышались стоны и буквально шевелилась земля над плохо прикопанным бульдозером страшным погребением…
По некоторым сведениям именно в Харькове немцы впервые использовали автомобиль-душегубку, в котором людей травили выхлопными газами. Таким образом было убито около 30 тыс. человек, преимущественно женщин и детей.
“
Первые модели «газвагенов» имели конструктивный недостаток, из-за которого помещённые в них люди мучительно умирали от удушья, а кузова потом приходилось убирать от экскрементов, блевотины, крови и других выделений, что вызывало недовольство «обслуживающего персонала». Загрузка душегубок считалась работенкой почище: одно дело - затолкать человек по тридцать-сорок в каждую из машин, и совсем другое - вытаскивать из них трупы, закапывать их, а потом мыть фургоны. Немцы рук не марали, и, как правило, обслуживанием душегубок занимались предатели, переметнувшиеся на сторону фашистов.
В Харькове был свой флаг победы. Он был водружен на здание Госпрома утром 23 августа 1943 года, и ознаменовал окончательное освобождение Харькова.
“
23 сентября была организована демонстрация в честь месяца освобождения города. Я решил пойти на площадь Дзержинского (ныне — Свободы), на улицах было много народу, особое внимание уделяли красноармейцу, который вел немца, пацаны вокруг бегали, кричали: "Фриц, курка, яйка". Бедняга, видимо, где-то все это время отсиживался, а потом решил сдаться. Вид у немца был несчастный, и мне было его жаль. В нашем городе война уже закончилась. Теперь я мог себе позволить жалость.
Казнь нацистских преступников в освобожденном Харькове
В декабре 1943 г. в Харькове начался первый в истории войн суд над военными преступниками. Судебный процесс решили не переносить в Москву, а провести здесь, где всё произошло. Несмотря на очевидные преступления, подсудимым были выделены адвокаты. Схватить удалось многих, но судили тех, кто отдавал приказания.
К судебному процессу, длившемуся четыре дня, было приковано внимание всего мира. Судебный процесс в Харькове в декабре 1943 года стал первым юридическим прецедентом наказания нацистских военных преступников.
К судебному процессу, длившемуся четыре дня, было приковано внимание всего мира. Судебный процесс в Харькове в декабре 1943 года стал первым юридическим прецедентом наказания нацистских военных преступников.
"Суд происходит в израненном, оскорбленном Харькове. Здесь и камни кричат о преступлениях... Свыше 30 тысяч харьковчан погибли, замученные немцами... Злодеяния подсудимых — не патология трех садистов, не разгул трех выродков. Это выполнение германского плана истребления и порабощения народов".
Илья Эринбург
Писатель, военный корреспондент
Оккупация Харькова продлилась 23 месяца
За время оккупации постоянное население города уменьшилось минимум на 700 тысяч человек. С учетом беженцев, с которыми население до оккупации составило 1.2-1.3 млн человек, — на миллион и больше.
По данным советских властей, 120 тыс. человек, в большинстве своем молодежь, были угнаны в рабство в Германию; около 70-80 тыс. погибли от голода, холода и лишений, особенно в зиму 1941/42 г.; около 30 тыс. было убито немцами, включая 16 тыс. оставшихся в Харькове евреев (мужчин, женщин и детей).
Харьков стал самым разрушенным из всех крупных городов СССР после Сталинграда.
По данным советских властей, 120 тыс. человек, в большинстве своем молодежь, были угнаны в рабство в Германию; около 70-80 тыс. погибли от голода, холода и лишений, особенно в зиму 1941/42 г.; около 30 тыс. было убито немцами, включая 16 тыс. оставшихся в Харькове евреев (мужчин, женщин и детей).
Харьков стал самым разрушенным из всех крупных городов СССР после Сталинграда.
