- Андрей Валерьевич, однажды Вы признались, что есть очень важные и интересные для Вас вопросы, которых журналисты никогда не задают. Что это за вопросы?
- Мне не задавали вопросов о секретах творчества, о мастерстве, о знании театра... В украинском обществе бытует пренебрежение к художникам-интеллектуалам, к художникам-театралам. Это значит, что украинское общество находится в таком, я бы сказал, зачаточном, недоразвитом состоянии. Если сравнивать отношение к таким людям - композиторам, режиссерам, актерам, - к примеру в Англии, Франции или Германии и в Украине, видна огромная разница. Отношение тех наций к творческим людям - с оттенком почитания, чуть ли не обожествления. Они считают, что ум и интуиция важнее, чем деньги. А в Украине сегодня люди (могу сказать это по опыту Киева и Харькова) относятся к творческим людям в зависимости от того, сколько у них денег. Но человек искусства в Украине не имеет таких денег. Он имеет знания из Космоса.
Я часто бываю на Западе и вижу уважение, желание дружбы, желание сделать человеку искусства "неожиданную приятность" (назовем это так). В Украине же царит "жлобство" - из грязи в князи. Зачастую люди, получившие капитал, ничего не понимают в искусстве и считают, что все можно купить, что человек искусства тоже имеет цену.

- Вы выбрали экспериментальный театр. Почему?
- В начале нового века я ощущаю много современных вещей. Это ощущение связано не с тем, что я был в Токио, или в Колумбии, или полгода работал в Париже, а с тем, что я вижу эти вещи. Они мне нравятся больше, чем старые. Когда приходишь сейчас в любой офис - суперсовременный дизайн, мебель в стиле модерн, огромное количество современной техники. А вот на вопрос - почему не делаете себе офис, стилизированный под 50-е годы, начало века или в стиле 70-х - никто ответить не может. При этом покупают машины "Volkswagen" последней модели, с выгнутой крышей. Почему? Мне кажется потому, что люди, ничего не понимающие в искусстве, подсознательно хотят окружить себя современными вещами, носить современную форму.
Так и театр, и литература, и искусство. В связи с тем, что Украина отстала в творческом плане, в поисках, она имеет не такого потребителя культуры. Можно взять любую книгу и издать ее прозрачной. Получится модернистское издание, но большинство людей скажет: почему нет нормальной книги?
Я люблю читать о театре прошлого, но делать такой театр мне не хочется, не интересно. То, что я делаю сейчас, один из спектаклей, который я сейчас репетирую (по Тургеневу - "Месяц в деревне"), - это продолжение гамлетовской эстетики, поиск новых форм. Я думаю, что спектакль станет для специалистов большим открытием. В Солженицыне (это другой спектакль, который я репетирую на малой сцене) больше интереса для артистов, для того, чтобы они прошли театр жестокости (театр арто), который украинские актеры и театр не проходили.
Если изучить репертуары украинских театров за последние годы, то увидишь - Коломиец, Зарудный... Нет даже классики. Ведь актеры, играя классику, становятся спортсменами без тренировок, - они оказываются в экстремальных условиях, там все по максимуму - и любовь, и ненависть, и предательство. Классика - это маятник, где артист должен проявить бешенную, голливудскую скорость. А наша жизнь средняя, она серая - за одиннадцать лет независимости люди не разучились носить серые пальто, все стараются "не высовываться". В таких условиях хотя бы искусство должно быть ярким. Ведь я - украинский режиссер, который представлял свою страну на всех фестивалях (их только за последний год было 15), зрители там видели украинский флаг. Все призы, которые я получал, работали на Украину, все мои спектакли работали именно на Украину. По крайней мере, я старался, чтобы было именно так.
Сейчас, приняв театр Харькова, я сам взвалил на себя тяжесть, которой не ожидал. Главная сложность в том, что я и директор, и художественный руководитель, то есть и репетирую спектакли, и контролирую финансирование проектов. Здесь, в театре, есть такое, не очень хорошее свойство - как в "Сталкере" - это зона, в которой, как в болоте, тонут все твои начинания. Ты говоришь: "Завтра, в три часа, мы посадим дерево, пожалуйста, выкопайте яму, привезите саженец, почините лопаты". Все соглашаются, но приходит срок, а ничего не сделано, то есть, фигурально выражаясь, ямы нет, лопаты поломаны, а саженец еще не доехал. То есть, идет сопротивление всем начинаниям. Я думаю, что слова Гете "театр - маленькое зеркало большой страны" полностью подтверждаются.
Сейчас один спектакль "Гамлет" дает такие же сборы, как все остальные 32 спектакля театра вместе взятые. То есть, те 32 спектакля - старая Украина, старое отношение. А "Гамлет" и моя команда, которые пришли в театр два месяца назад, - это новое. Но соотношение сил 1 к 32 должно показывать приоритетность, а масса давит (ведь мы играем спектакли по очереди). Кроме того, я столкнулся с ситуацией, когда люди в Харькове очень талантливы, но, зачастую, обещания свои не выполняют и слова не держат - в них живет бацилла неправды.

- Андрей Валерьевич, Вы применяете практику "длинных репетиций". Каков их эффект?
- Да, репетируем по шесть - семь часов. Это сделано осознанно, в тактических целях. Например, у всего мира на устах бразильский футбол, но вся их школа построена на очень простом приеме - ребята тренируются босиком на песке. Но потом, выходя на газон, мальчики делают балет, которым восторгаются все болельщики. Я, по сути, делаю с артистами то же самое - люди, которые годами страдали от отсутствия работы, проходят очистку и физическую (некоторые актеры на глазах похудели), и духовную. Я настраиваю их на такую психическую волну, которая потом, на спектакле, даст свой результат. Но это возможно только при таких длительных репетициях.

- Вы пришли в совершенно новый для себя театр. Не боитесь, что этот шаг приведет к конфликтной ситуации как внутри театра, так и вообще в театральной среде Харькова?
- Это возможно. Вполне вероятно, что конфликт уже есть. Актеры - это тигры в клетке, они могут съесть плохого дрессировщика, который к ним входит, они жаждут дрессировщика хорошего. Поэтому, когда я вхожу в клетку, а на репетициях сейчас присутствует весь актерский состав театра - 62 человека, я стараюсь сделать так, чтобы всем, без исключения было интересно. Ведь впервые за 20-30 лет на репетициях в театре исчезли или затихли четыре клана - группировки, которое существовали раньше. Я считаю, это произошло потому, что на репетициях идет большой массив информации, все заняты работой. Это, по-моему, первый показатель того, что в театре что-то происходит.
Вторая составляющая - администрация театра. Многих из них я уже уволил, кого-то, скорее всего, придется уволить в будущем, но это неизбежно, они не принимают моего стиля работы. Это, в основном, люди старой эпохи, которые так и остались в том времени - в 70-80-х годах. Часто они не могут перестроиться на новые отношения. Большинство из них работает в театре не просто с перестроечных, а еще с советских и застойных времен. Сейчас конфликт с этой группой людей уже наметился.
Третья составляющая - театральная общественность города. Я, конечно, будоражу культурную ситуацию Харькова, бросаю вызов и союзу писателей, и другим театрам и режиссерам. Я считаю, что в Харькове просто катастрофа театрального образования. Те театральные институты, которые есть не только в Харькове, но и в Киеве, нужно просто закрыть, причем срочно. И, может быть, через год, открыть их заново, пригласив нового ректора, преподавателей и набрав новых студентов. Сейчас из институтов выходят люди, которые не умеют самостоятельно мыслить, которые готовы лечь к тебе в постель или стать твоим рабом. Это совершенно серьезно, и мне безумно не нравится это. К такому качеству обучения добавляется еще и то, что студенты, в основном, не денежные люди, и не имеют возможности посмотреть зарубежные или просто хорошие спектакли, билеты на которые, конечно же, стоят не дешево. Практически сейчас мы находимся в культурной и художественной изоляции.
Именно из-за этой изоляции с "Гамлетом" наблюдается парадоксальная ситуация - с каждым показом число желающих купить билеты не уменьшается, стала появляться молодежь, хотя билеты значительно дороже, чем 10 грн. В общем, молодежь приходит и платит такие деньги, чтобы почувствовать совершенно новую музыку и непривычную стилистику. Своим "Гамлетом" мы попали в нерв, в сердце современности. По-моему, именно это стало причиной того, что его пригласили во многие страны мира.

- Андрей Валерьевич, Вы сказали, что есть планы гастролей в Москве. А когда с харьковской труппой начнете гастролировать, например, в США, Англии или Франции?
- Сейчас ближайшие поездки - это Москва (май) и Франция - труппу пригласили участвовать в фестивале в начале лета. Во Францию поедет харьковский состав. Это уже точно известно - будет делегация из 60 человек. К сожалению, переговоры в Англии и Америке сейчас затягиваются - продюсеры хотят, чтобы я сократил труппу на 20 человек. Сейчас я не могу на это пойти, так как тогда спектакль должен быть полностью изменен. Япония подтвердила, что полная труппа (60 человек) поедет в Токио с показом "Гамлета" в сентябре-октябре. Так что движение идет. Кроме того, продюсеры хотят приехать на новые премьеры.
Сейчас идут репетиции "Одного дня Ивана Денисовича" Солженицына и "Месяца в деревне" Тургенева. Мы определили окончательные даты премьер: по Солженицыну - 26 марта, Тургенев - 28 марта. Позже по этому поводу будет отдельная большая пресс-конференция. Несколько дней назад я принял решение, о котором буду сообщать и министру культуры, и председателю Харьковской облгосадминистрации (ХОГА) и мэру Харькова. Будет предпринята попытка сделать не харьковскую, а всеукраинскую премьеру спектаклей. За несколько дней показы пройдут в Харькове, в Киеве и во Львове. Хочу, чтобы это стало компактным, хорошо разрекламированным действом во всей Украине - Восток, Центр и Запад. Это, во-первых, станет прорывом труппы на новый уровень, так сказать, "из харьковской банки во всеукраинскую". Кроме того, эти скандальные спектакли позволят всем нам почувствовать себя в одной стране. Эта тема меня волнует как художника. Когда, например, в Москве или Петербурге, после спектакля слушаю Бориса Гребенщикова или Таню Друбич, или Виктора Пелевина, которые хвалят русских артистов, чувствуется волна радости, что работает новое поколение. Так вот я, как новое поколение, хочу пройти три очень разных города на одном дыхании и на одной театральной линии - от границ НАТО до границ России. Хочу этим сказать: "Мы одна страна, театр может и должен объединить нас". Как это ни пафосно звучит, но именно театр, причем театр современный, модернистский, с совершенно сумасшедшей формой, должен объединить людей.

- Ваш новый театр - академический, а это не ассоциируется с экспериментом. Не боитесь ли того, что проснувшись однажды, через год-три-пять, обнаружите, что от академичности не осталось и следа?
- Академичности в мире уже практически нет. Даже большие художники, которые ставят современные или старинные пьесы, работают в абсолютно иной стилистике (начиная от Петера Штайна и заканчивая Сазуки). В чистом виде академичность сохранилась, может быть, только в России, где всеобъемлющая любовь к русским авторам, где играют в стиле реалистического театра. В других же странах театр рванул куда-то туда, к не-реализму, настолько далеко, что реализм сегодня - очень редкое явление. А вот те 32 спектакля, которые идут в театре Шевченко (кроме "Гамлета"), или спектакли в харьковском театре русской драмы претендуют на реалистичность. Но почему так скучно и не интересно на них смотреть? Я против такого реализма. Может быть, нужно искать другой реализм? Возможно, я тоже когда-нибудь, вернусь к реалистичности. Но, наверное, для этого нужно найти другой стиль, о котором, например, мечтал Станиславский - ощущение тотальной правды, чтобы зритель "влетал" в ситуацию, был захвачен зрелищем и актерской игрой, не смог из нее выйти до конца действия на сцене.

- Ходят слухи, что для премьеры спектакля по произведению Солженицына готовится новая сцена. Правда ли это?
- В театре есть огромное, очень интересное помещение - декорационный цех. Раньше в нем расстилали пятидесятиметровые полотнища, на которых художники вручную рисовали "задники" - большие декорации для каждого спектакля, которые потом одевали на штанкеты. Я подал идею, мы там все почистили, поставили клетки, выставили новый свет. Зрители будут попадать на премьеру в зал через катакомбы под театром. Будут собираться группы до 50 человек и проводиться по темным коридорам, через затемненную большую сцену и попадать прямо в клетки, из которых будут смотреть действие. Эта неожиданная среда - главная "фишка".
Само собой, что техника безопасности по всему маршруту будет четко соответствовать нормам. Но все-таки мы сделаем все, чтобы зрителям в это время было не по себе. Если кирпичи падать и будут, по только по четко продуманному плану.

- Андрей Валерьевич, на последней встрече с журналистами Вы говорили о переименовании театра, а представители местных властей это опровергали. Как обстоит дело в действительности?
- Механически получилось так: прошло общее собрание трудового коллектива и 161 человек единогласно высказался за возвращение исторической справедливости - переименование театра в "Государственный академический харьковский театр "Березиль". Мы направили письма с просьбой о переименовании министру культуры, Евгению Кушнареву и в аппарат президента. Теперь ждем официального ответа, но процесс затянулся, потому было решено объявить об этом через прессу, чтобы ускорить решение. То есть, сейчас мы самостоятельно пишем новое название театра, а юристы занимаются тем, что решают юридические тонкости и ускоряют официальное признание этого факта. Принципиального отказа мы не получили ни от одного из адресатов.
Конечно, мы любим и уважаем Тараса Шевченко, но и сам театр и его славу создал Лесь Курбас. Сейчас театралы всей Украины узнают театр только тогда, когда уточняют, курбасовский ли он. Кроме всего прочего, мы хотим поставить памятник Курбасу, выходящему из театра на Сумскую - в жизнь.

- В Харькове был создан совет ректоров. Не задумывались ли режиссеры над созданием чего-то подобного для украинских театров?
- В Украине создана слабая ассоциация директоров театров. Но это, скорее, не творческие люди, я там один такой из 360 человек. В основном директора театров - это люди, которые работают, в принципе, только сами на себя - открывают рестораны, гаражи, кафе. Зачастую они богатые и уважаемые в своих городах люди, они подкармливают артистов, но только так, чтобы те могли работать, не больше. Все остальное забирает себе. Такие вот "феодалы". Я человек другого направления, другой культуры. Жолдак - художник, потому он и директор совершенно иной. Вначале я стараюсь позаботиться об артистах, а потом, если что-то остается, - выделить средства на "развитие директорского корпуса".

- Вы говорили о планах создания газеты. Какой Вы ее себе представляете?
- В редакции газеты хотелось бы собрать молодых людей, которые, пока что раз в две недели на бумаге плакатного формата будут писать для театральных институтов, их студентов, да и вообще - для таких же молодых людей. Хочется, чтобы там появились серьезные тексты о том, что такое театр, обо всех возможных его видах, например, о том же театре арто или театре Брука, чтобы в газете была настоящая критика, даже "монстров", таких как театр Шевченко и другие театры Харькова. В общем, хочется, чтобы молодежь рассказала о своем видении театра. Нам не хватает живого печатного органа общения. Сложившаяся ситуация толкает нас к тому, чтобы общаться именно письменно, ведь когда со своими оппонентами встречаешься лично, начинаешь ругаться.

- По поводу одного из прошлых Ваших спектаклей СМИ писали о стоимости декораций в 20 тыс долл. Сколько будут стоить декорации к готовящимся харьковским премьерам и каков источник получения денег?
- Уже сейчас на подготовку спектакля по Тургеневу театр потратил порядка 20-30 тыс. долл. (в гривневом эквиваленте) на декорации. Очень сложные замыслы связаны с оформлением спектакля. А по поводу источника средств можно сказать, что спонсоры у театра уже появились, после "Гамлета". Если быть честным, то именно после этого спектакля в театре началась новая эра: в Харькове появились люди, которые хотят чем-то нам помогать, которые готовы вкладывать деньги в спектакли. Они пока не согласны обнародовать свои имена, но, все же, хотелось бы в будущем сделать "круглый стол", на котором представить их прессе, чтобы город знал - есть такой прецедент. Второй источник - это очень сильная финансовая поддержка, которую оказывает губернатор Е.Кушнарев. Это было важным условием моего согласия возглавить театр - если бы не было достаточного финансирования, я не подписал бы договор о руководстве театром. Третье - это поддержка киевских структур и министерства культуры. Это все источники, оказывающие мне поддержку.
Буквально несколько дней назад я отказался от интересного (как в плане творчества, так и финансов) предложения поработать. Внезапно поступило предложение в марте возле моря поставить спектакль по "Братьям Карамазовым" Федора Достоевского вместе с шотландским и румынским балетами. Я отказался по интернету. Они в шоке. Для продюсеров это совершенно неожиданно - 28 дней интересной работы, сумасшедший гонорар. Но я не могу бросить Харьков. Если я уеду, то премьеры опять отодвинутся.

Справка "SQ". ЖОЛДАК Андрей Валерьевич - родился 3 ноября 1962 г. в Киеве. Образование высшее - в 1986 г закончил режиссерский факультет Киевского государственного института искусств им.И.Карпенко-Карого. В 1981 г. работал монтером в театре им. Л.Украинки, в 1983-1984 гг. - старший монтер декораций в театре им. И.Франко, 1986-1988 гг. - ассистент режиссера театра "Красный факел", 1988-1995 гг. - преподаватель Киевского государственного института искусств, 1995-2002 гг. - директор Благотворительного продюсерского фонда. С 1 ноября 2002 г. - генеральный директор и художественный руководитель театра им.Т.Шевченко.
За время работы режиссером получил следующие призы на фестивалях: гран-при "Золотой лев" (Львов, 1990 г.), первая премия критиков за спектакль "Три сестры" (Белград, 2000 г.), лучший экспериментальный спектакль "Три сестры" ("Балтийский дом, Санкт-Петербург, 2000 г.), премия критиков Международного фестиваля BITEF (Белград, 2000 г.), премия лучший режиссер года (Торунь, Польша, 2001 г.), премия "Лучший спектакль года" (Торунь, 2001 г.), премия критиков за спектакль "Тарас Бульба" ("Балтийский дом, 2002 г.), награда им. Марека Окопинского (Польша, 2002 г.), премия критиков за спектакль "Гамлет. Сны" (Македония, 2002 г.), "Сибиу-2002 г" приз "Лучший режиссер (2002 г.), "Золотой лев" приз зрительских симпатий (2002 г.), премия критиков "Киевский счет" в номинации "Лучший спектакль года" (2002 г.).