Аркадий Аверченко не был харьковчанином, но именно здесь, в Харькове, началась его творческая карьера. В местной газете "Южный край" был опубликован его первый рассказ; также в Харькове он редактировал сатирические журналы "Штык" и "Меч", где вскоре стал единственным автором, пишущим под разными псевдонимами. В нашем городе, однако, великий сатирик не прижился, отбыв в Санкт-Петербург, оставшись должным местным издателям 500 рублей. Но разве это большая цена за то, что в столице империи полагали Аверченко именно харьковским писателем, что в очередной раз прославило наш город?
Короткие рассказы Аверченко удивительно актуальны до сих пор. Мы решили наглядно показать это и, набравшись наглости, внесли в некоторые творения мэтра современные детали, почти не меняя авторский текст. Сегодня - первый рассказ из этого цикла.
Виктор Поликарпович
В один город приехала антикоррупционная проверка… Главный борец с коррупцией был суровый, прямолинейный, справедливый человек с громким властным голосом и решительными поступками, приводившими в трепет всех окружающих.
Борец с коррупцией начал борьбу так: подошел к столу, заваленному документами и книгами, нагнулся с каменным, бесстрастным, как сама судьба, лицом к какой-то бумажке, лежавшей сверху, и лязгнул отрывистым, как стук гильотинного ножа, голосом:
– Приступим-с.
Содержание первой бумажки заключалось в том, что обыватели города жаловались на налоговикаДымбу, взыскавшего с них незаконно и неправильно три миллиона гривен"портового сбора на предмет морского улучшения".
– Во-первых, – заявляли обыватели, – никакого моря у нас нет… Ближайшее море за шестьсот километров через две области, и никакого нам улучшения не нужно; во-вторых, никакой бумаги на это взыскание упомянутый Дымба не предъявил, а когда у него потребовали документы – показал кулак, что, как известно по налоговому кодексу, не может служить документом на право взыскания городских налогов; в-третьих, вместо расписки в получении означенной суммы он, Дымба, оставил окурок папиросы, который при сем прилагается.
Главный антикоррупционер потер руки и сладострастно засмеялся. Говорят, при каждом человеке состоит ангел, который его охраняет. Когда ревизор так засмеялся, ангел налоговика Дымбы заплакал.
– Позвать Дымбу! – распорядился борец с коррупцией. Позвали Дымбу.
– Здравия желаю, ваше превосходительство!
– Ты не кричи, брат, так, – зловеще остановил его ревизор. – Кричать после будешь. Взятки брал?
– Никак нет.
– А морской сбор?
– Который морской, то взыскивал по приказанию начальства. Сполнял, ваше-ство, службу. Их высокородие приказывали.
Борец с коррупцией потер руки профессиональным жестом ревизующего сенатора и залился тихим смешком.
– Превосходно… Попросите-ка сюда его высокородие. Никаноров, напишите бумагу об аресте налоговика Дымбы как соучастника.
Налоговика увели.
Когда его уводили, явился и его высокородие… Теперь уже заливались слезами два ангела: налоговика и его высокородия.
– Из… зволили звать?
– Ох, изволил. Как фамилия? Пальцын? А скажите, господин Пальцын, что это такое за три миллиона морского сбора? Ась?
– По распоряжению Павла Захарыча, – приободрившись, отвечал Пальцын. – Они приказали.
– А-а. – И с головокружительной быстротой замелькали трущиеся одна о другую антикоррупционные руки. – Прекрасно-с. Дельце-то начинает разгораться. Узелок увеличивается, вспухает… Хе-хе. Никифоров! Этому – бумагу об аресте, а Павла Захарыча сюда ко мне… Живо!
Пришел и Павел Захарыч.
Ангел его плакал так жалобно и потрясающе, что мог тронуть даже хладнокровного антикоррупционного ангела.
– Павел Захарович? Здравствуйте, здравствуйте… Не объясните ли вы нам, Павел Захарович, что это такое - "портовый сбор на предмет морского улучшения"?
– Гм… Это налог-с.
– Знаю, что налог.Но – какой?
– Это-с… во исполнение распоряжения его превосходительства.
– А-а-а… Вот как? Никифоров! Бумагу! Взять! Попросить его превосходительство!
Ангел его превосходительства плакал солидно, с таким видом, что нельзя было со стороны разобрать: плачет он или снисходительно улыбается.
– Позвольте предложить вам стул… Садитесь, ваше превосходительство.
– Успею. Зачем это я вам понадобился?
– Справочка одна. Не знаете ли вы, как это понимать: взыскание морского сбора в здешнем городе?
– Как понимать? Очень просто.
– Да ведь моря-то тут нет!
– Неужели? Гм… А ведь в самом деле, кажется, нет. Действительно нет.
– Так как же так – морской сбор? Почему без расписок, документов?
– А?
– Я спрашиваю – почему морской сбор?!
– Не кричите. Я не глухой.
Помолчали. Ангел его превосходительства притих и смотрел на все происходящее широко открытыми глазами, выжидательно и спокойно.
– Ну?
– Что - ну?
– Какое море вы улучшали на три миллиона?
– Никакого моря не улучшали. Это так говорится –море.
– Ага. А деньги-то куда делись?
– На секретные расходы пошли.
– На какие именно?
– Вот чудак человек! Да как же я скажу, если они секретные!
– Так-с…
Ревизор часто-часто потер руки одна о другую.
– Так-с. В таком случае, ваше превосходительство, вы меня извините… обязанности службы… я принужден буду вас, как это говорится: арестовать. Никифоров!
Его превосходительство обидчиво усмехнулся.
– Очень странно: проект морского сбора разрабатывало нас двое, а арестовывают меня одного.
Руки антикоррупционера замелькали, как две юрких белых мыши.
– Ага! Так, так… Вместе разрабатывали?! С кем?
Его превосходительство улыбнулся.
– С одним человеком. Нездешний. Киевский, чиновник.
– Да-а? Кто же этот человечек?
Его превосходительство помолчал и потом внятно сказал, прищурившись в потолок:
– Виктор Поликарпович.
Была тишина. Семь минут.
Нахмурив брови, антикоррупционер разглядывал с пытливостью и интересом свои руки… И нарушил молчание:
– Так, так… А какие были деньги получены: золотом или бумажками?
– Бумажками.
– Ну, раз бумажками – тогда ничего. Извиняюсь за беспокойство, ваше превосходительство. Гм… гм…
Ангел его превосходительства усмехнулся ласково-ласково.
– Могу идти?
Ревизор вздохнул:
– Что ж делать… Можете идти.
Потом свернул в трубку жалобу на Дымбу и, приставив ее к глазу, посмотрел на стол с документами. Подошел Никифоров.
– Как с арестованными быть?
– Отпустите всех… Впрочем, нет! Налоговика Дымбу на семь суток ареста за курение при исполнении служебных обязанностей. Пусть не курит… Кан-налья!
И все ангелы засмеялись, кроме Дымбиного.