В кабинете начальника уголовного розыска облуправления милиции Сергея Торопова висят портреты киношных милиционеров – Глеба Жеглова из фильма "Место встречи изменить нельзя" и Давида Гоцмана из сериала "Ликвидация" и настоящего – Николая Черемухина, который возглавлял харьковский уголовный розыск в девяностых годах. На столе у Торопова – табличка "Я выполняю свою работу, и не имеет значения кто Вы, кого Вы знаете и кто Ваш папа". Уже эти детали дают определенное представление о личности харьковского начальника уголовного розыска.
Торопов неохотно говорит о конкретных резонансных уголовных делах - раскрытые дела уже и так известны прессе, а раскрывать детали тех, по которым идет следствие нельзя. Он показывает фотографии с поездки харьковских милиционеров в США. Американские полицейские на фотографиях какие-то ненормально высокие и широкие. По словам Торопова, на задержание они часто выезжают в одиночку, и если преступник сопротивляется, могут его и застрелить. В Америке применение оружия не несет таких тяжелых последствий для полицейского, как для нашего милиционера.
- Какие основные задачи выполняет управление уголовного розыска?
- Согласно законодательству, основные задачи управления - это организация и контроль раскрытия преступлений. Управление занимается наиболее резонансными уголовными делами.
- Как у вас происходит взаимодействие со следственным управлением?
- По новому УПК, теперь следователи организовывают работу по раскрытию преступлений, а подразделения розыска выполняют их поручения. Пока рано говорить, как это будет, поскольку за 20 дней практика не наработана, остается много вопросов и на уровне министерств и Генеральной прокуратуры, и на уровне подразделений. Общая диспозиция закона предусмотрена, а инструкций по его выполнению по некоторым направлениям нет.
- Как изменилась работа вашего управления с введением нового УПК? Что стало по-другому?
- В общем-то, все стало по-другому. Поменялись все акценты. Если раньше мы раскрыли преступление и передали его следствию, то теперь следователь – это фигура, которая выезжает на место преступления, вносит его в единый реестр, руководит следственными действиями. Те механизмы, которые могли более оперативно работать на раскрытие преступления, сейчас требуют согласования прокуратуры, согласования в суде и прохождения всей процедуры.
- Во времена перемен часто бывает неразбериха. Как вы думаете, могут эти изменения привести к росту преступности?
- Пока рано об этом говорить. Если законодатель вводил кодекс – видимо, он делал какие-то расчеты для изучения его механизмов и тенденций. Пока мы видим либерализацию уголовного производства. Например, в таких вещах, как изменение меры пресечения. Меньше людей стали арестовывать.
- Ваше управление занимается непосредственно розыском преступников…
- И без вести пропавших. Этим занимаются все подразделения уголовного розыска, начиная от районного и выше. Первоначально преступника разыскивают на территории, где было совершено преступление. В каждом районе есть группа по розыску преступников, без вести пропавших и установлению неопознанных трупов.
- Сколько жителей Харьковской области находятся во всеукраинском розыске за различные преступления?
- Чуть больше тысячи, в этом году цифра уменьшилась. Это показатель примерно пятый по Украине, выше он в Донецке, Крыму, Днепропетровске. В Донецке раза в два больше людей в розыске, в Крыму в полтора раза. Во всеукраинский розыск может объявить либо следователь, либо суд. Для объявления в международный розыск нужно, чтобы суд избрал в качестве меры пресечения содержание под стражей. Также должна быть информация, что человек пересек границу или собирается это сделать.
- Какая ситуация с без вести пропавшими в Харьковской области? Сколько их в области, какова динамика?
- Без вести пропавших в Харьковской области на сегодняшний день порядка 200 человек. Это и жители области, и приезжие, которые пропали на территории области.
- Как часто находят без вести пропавших?
- Каждый день в уголовный розыск обращаются с заявлениями о пропаже двух-трех человек. Из них одного – двух в месяц могут не найти. В основном, пропадают по бытовым причинам – кто-то либо запил-загулял, либо не хочет с родственниками общаться по каким-то причинам. Если говорить о пропавших без вести по криминальным причинам – это где-то 1%. Бывает, пропал человек, где-то обнаружили труп и его невозможно опознать. Был, например, случай, когда пропал молодой парень. Через какое-то время нашли тело, по всем признакам - он. А его мать говорит, что не он. В таких случаях проводим экспертизу ДНК.
На начало года в Харьковской области было 1500 преступников, объявленных в различные розыски, сейчас их 1285. На десять тысяч населения – 4 человека. На начало года у нас было 270 человек без вести пропавших, из них трое несовершеннолетних.
Раньше, в Советском Союзе, для розыска без вести пропавших активно пользовались запросами. По статистике, в СССР пропадало 13 тыс. человек в год, и по всем моргам и больницам страны рассылались запросы, дела занимали тома. В 90-е годы, когда начался бардак, стало проблематично получить ответ даже из местной больницы. Сейчас учет более-менее налажен. Единственное, что если человек умер, прошло много времени, и тело разложилось – его невозможно опознать. В спорных моментах проводим экспертизу ДНК, которую делают в Киеве и Донецке.
Есть отработанный механизм раскрытия преступления по ДНК, сейчас это довольно точная наука. Некоторые заказные убийства раскрывали благодаря анализу ДНК. Но нет смысла раскрывать этот метод, чтобы не дать информацию о нем преступникам. Бандиты у нас сначала поняли, что нельзя оставлять отпечатки пальцев, стали надевать перчатки. Потом поняли, что нельзя воровать мобильные телефоны, так как по ним могут вычислить, перестали это делать. Пока они не понимают, как можно вычислить человека по ДНК, эта система работает.
- Как, на ваш взгляд, изменилась преступность за последние годы? Каких преступлений стало больше, каких - меньше?
- Всегда по удельному весу в системе преступлений лидировали кражи. Согласно статистике, с начала года и до 20 ноября (до вступления нового УПК) было совершено в области 30 тыс. преступлений, это на 3,5% меньше, чем в прошлом. Среди них краж - 18 тыс. Также было совершено 1300 грабежей, 201 убийство. Убийств меньше, чем в прошлом году. Раньше позиция правоохранительной системы была такая: если человека ударили ножом, и он остался жив, то преступление квалифицировали как тяжкие телесные повреждения. Сейчас такие преступления зачастую квалифицируют как покушение на убийство. То есть реально меньше стало убитых, а больше - привлеченных за покушение. Я поднимал статистику за 10 лет – количество убийств в области ежегодно остается примерно на одном уровне, около двухсот в год. Как говорил один старый начальник райотдела, это как круговорот в природе: если в этом году меньше, то в следующем будет больше. Однако очень сильно изменился механизм убийств – очень редко стали применять огнестрельное оружие, в 97-98% орудие преступления – это кухонный нож. Мы даже шутили, что пора ножи запрещать.
- Можете привести пример нескольких раскрытых резонансных дел?
- Их много. В основном, резонансные дела проходят через прессу, вы их знаете. Например, интересное дело было в мае, когда парень подкарауливал и резал негров возле метро. Ему не нравились лица черной расы. Мы его спрашивали: зачем ты их резал? Он отвечал – чтобы они сюда не ехали. А жил он в Дергачевском районе. Я его спрашивал: куда не ехали, в село Дергачевского района? Он состоял в экстремистской организации, но потом от них откололся, сказал, что они недостаточно радикальные. В этом деле было три покушения на убийство и убийство пьяного на железной дороге. Причем один из потерпевших был даже не иностранец.
Было много групп задержано по разбоям. В частности, задержали группу, которая занималась угонами автомобилей, в том числе и в Харькове. Часть ее участников была задержана в других областях. Туда входили и жители других государств. Была задержана группа, которая получала заказы и поджигала автомобили, например машину судьи Апелляционного суда Харьковской области Владимира Плетнева. Как говорили мне в Киеве – это чисто харьковское ноу-хау: кто-то кому-то не нравится, и начинают жечь машины. В других областях это так не распространено.
- Сотрудники милиции часто говорят, что раньше было больше опытных кадров, преступления раскрывались лучше…
- Дело в том, что изменилось все, в том числе и общество. При советской власти была замкнутая система: воля - тюрьма - воля. Человек, который однажды попал в тюрьму, должен был после освобождения становиться на учет в милиции, чтобы устроиться на работу. Если он не устраивался на работу – его привлекали за тунеядство. То есть человек был под постоянной опекой. Потом все изменилось. Старый опер рассказывал, если в 1970-е - 80-е гг. милиционер говорил человеку пойти с ним, то он обязательно шел. Сейчас сразу спрашивают, на каком основании. Раньше после убийства в районе милиционеры обходили пивные точки, говорили до одиннадцати не открывать их, и всех кто приходит - направлять в райотдел. И все шли. Было другое общество. Конечно, были свои недостатки, например, процентомания. Показывалась почти стопроцентная раскрываемость, тогда как во всем мире раскрывают 20-30% преступлений. К примеру, мы были в США, в полицейском участке Чикаго, у них совсем другие подходы. Они показывали статистику – за год совершено 103 убийства, раскрыто 28, одно из которых было совершено в прошлые годы. Нас бы уже повыгоняли за это.
Что касается потери кадров, то такая тенденция есть. Зарплата у милиционера маленькая, нагрузка большая. В райотделах шутят так: "У нас два выходных – один зимой, второй летом". Помню времена, когда я уходил с работы в час ночи, и в восемь снова приходил на работу. Ждали воскресенья, чтобы прийти в шесть вечера, упасть и уснуть. А по воскресеньям милиционеров еще и часто привлекают на охрану общественного порядка, например, на футбольные матчи. Одно время было правилом дурного тона проситься в отпуск. Сейчас идет определенная либерализация, но это происходит не так резко, чтобы люди держались за работу руками и ногами.
Кроме этого, в начале двухтысячных годов была такая политика, что нужно освобождать места курсантам. Кому 45 лет – начали выдавливать на пенсию. Выбили среднее звено. Получилась такая ситуация, когда есть начальники и много молодых сотрудников. А при всем желании начальник не обучит каждого. Задача старших оперов, среднего звена - провести за руку и показать, например, как задерживать подозреваемого, как конвоировать бандита - не выполнялась. Это сказалось на работе.
Сейчас изменилось законодательство. Никто объективно еще не понимает последствий этого. Будем предполагать, что те, кто писал новый УПК, умнее нас, и он сработает на гуманизацию и на благо общества.
- Милицию часто обвиняют в превышении полномочий, выбивании показаний…
- Глупо говорить, что таких явлений не было. Но могу точно сказать, что в последние годы от этого отошли, потому что сама система жестче реагирует на такие случаи, прокуратура реагирует. Кроме этого, с новым кодексом это, в принципе, неприменимо. Такие вещи и раньше не приветствовались, однако были периоды в истории, когда считалось, что нужно раскрыть дело любыми способами, и на эти способы закрывались глаза. В последние годы на это глаза не закрывают.
Сейчас я могу сказать, что когда говорят, что где-то применили недозволенные методы – 99%, что это вранье. Зачастую недобросовестные адвокаты на этом пытаются построить защиту. Сейчас пришло новое поколение милиционеров, которым это не надо, ушли выходцы из советской школы, у которых на генетическом уровне было заложена необходимость раскрыть преступление любым путем. И никто не задавался вопросом: "А может его невозможно раскрыть законными методами"? В последние годы этого нет.
Если раньше 50-60% подозреваемых в нетяжких преступлениях арестовывали, то сейчас при новом УПК арестованных будет меньше.
- То есть вы ожидаете обратного эффекта, роста преступности?
- Тяжело сказать. Этим пусть занимаются ученые-криминалисты. Известно, что влияние милиции на состояние преступности незначительно. В основном играют роль демографические, социальные, другие факторы.
Например, милицию обвиняли, что она плохо борется с трамадолом. Одно время трамадол был очень серьезной проблемой в обществе. Маковые посевы выбили, их не осталось, дорогие наркотики были наркоманам не по карману. А трамадол был дешевый и продавался в аптеке. Милицию все время обвиняли, что слабо боретесь, не можете победить. А победили проблему одним законодательным актом – признали трамадол наркотиком в 2009 г. И трамадол исчез. А ведь одно время при потребности в 10 миллионов доз в год, заводы выпускали 110 миллионов доз.
То же самое было с курительными смесями. Когда их в комплексе признали наркотиком, они исчезли. Сейчас тоже есть проблема, есть определенные лекарства с наркотическим действием, которые продают в аптеках. Но это не проблема милиции, это должен решить законодатель.
- Какие преступления раскрываются быстрее и проще, какие наоборот – самые сложные?
- Раскрытие преступления – это борьба человека с человеком. Естественно, сложнее раскрыть квалифицированное преступление. Лучше всего раскрываются тяжкие преступления, в частности убийства, потому что на их раскрытие направляется больше сил и по законодательству можно применить больше методов.
Квартирные кражи раскрываются не так быстро. Но так как эти кражи обычно совершают специализирующиеся на них преступники, то если задерживается группа, сразу идет раскрытие многих квартирных краж. То же касается грабежей, они зачастую серийные. Разбои также раскрываются, потому что на них направлены большие усилия.
Конечно, 100% преступлений раскрыть невозможно. Для этого нужно чтобы, как в Монако, где нулевой уровень преступности, на каждом углу висела видеокамера. Либо чтобы, как в гитлеровской Германии, где был самый высокий процент раскрытия преступлений, все на всех докладывали. В демократическом обществе добиться такого результата без ущемления прав человека очень сложно.