В этом году отбор на Евровидение вызвал больший резонанс, чем сам конкурс в прошлые годы. Харьков болел за своих: люди, далекие от Евровидения, телевизора и даже музыки, знали, что в нацотборе участвуют харьковчане – группы Pur:Pur и Sunsay. Мы встретились с Натой Смириной из Pur:Pur просто потому, что не могли проигнорировать такое яркое выступление.
Я, естественно, видела рекламу в метро и знала, что в Харькове есть такая группа - Pur:Pur, но никогда ее не слышала. Мне хватило одного кадра по телевизору, чтобы вас полюбить. Видимо, после отбора на Евровидение у вас прибавилось поклонников, и снова придется отвечать на все вопросы, которые уже сто раз задавали.
- Да, я это уже поняла (улыбается).
- Тогда в двух словах. Группе уже 8 лет. Что вы делали все это время? Почему ваша группа считается альтернативной, хотя, на мой взгляд, она абсолютно не альтернативная? И почему это "не формат"? И вообще, как вы жили все это время?
- Мы усиленно работали, все время менялись, что-то делали, чтобы достучаться до своего слушателя. Признаться честно, на каждый новый альбом возлагались все большие и большие надежды, и мы думали, что вот это - тот материал, с которым нас откроет широкий слушатель… Но этого не случалось, не случалось и не случалось. И чем больше мы прилагали усилий, тем больше расстраивались, что они не приносят ожидаемых результатов. 8 лет – немалый срок. И я как девочка могу сказать, что это моя личная жизнь, моя семейная жизнь, это мой ребенок, моя самореализация, моя работа, мои будни, мой отдых, то есть моя группа – это моя жизнь. Конечно, сомнений полно, и с каждым годом они накапливаются и набрасываются на тебя, поэтому я стараюсь не тешить себя мечтами, не возлагать огромных надежд на какие-то события… Конечно же, я понимаю, что сейчас на нас обратило внимание немного больше людей, чем раньше, и наша задача - работать в два раза интенсивнее, чтобы удержать это внимание и превратить его в успех - во что-то, что обернется в будущем в известность. Потому что пока еще то, что у нас есть, - это не известность. Это просто кто-то узнал одну песню. Стать группой одной песни - это тоже очень даже можно, и мы знаем массу таких примеров. Поэтому опасений - огромное количество, сомнений - огромное количество, но мы как работали, так и работаем.
- Ваша музыка такая яркая, такая свежая, такая европейская. Удивительно, что широкий круг людей до сих пор не знал о вас.
- Потому, что нас не было на телевидении, я недооценивала телевидение. Мне казалось, что в ХХI веке до молодого слушателя можно достучаться только через интернет. Я представляла себе, что наш слушатель – это активный творческий человек до 40 лет, активный пользователь интернета, и мне казалось, что он может о нас узнать только через Сеть. Но я не учла, что достучаться можно, только если у тебя есть вирусный контент. Но нашу музыку нужно послушать. Она не вирусная. В ней нет ничего дурацкого. В ней местами есть какой-то инфантилизм, но это не то, что сразу же, как вспышка, цепляет.
- Вас еще нужно увидеть. Вы сами – это тоже очень много. Вы создаете просто чарующий образ, и это неотъемлемая часть вашей музыки. Я отбор на Евровидение вообще не смотрела, но я где-то увидела сюжет о вашей группе, и меня это моментально зацепило.
- Никто и раньше не смотрел отбор на Евровидение. Это был волевой шаг Константина Меладзе, который захотел, чтобы все изменилось, чтобы не было махровой попсы, ему захотелось сделать это хорошо. Он и в интервью уже говорил, что многих музыкантов приходилось просто уговаривать. Я лично знаю музыкантов, которые отказывались участвовать в отборе, сказав: "О нет, спасибо, это не наш формат".
- Но в этом году был действительно интересный состав участников: Джамала, The Hardkiss, Pur:Pur, Sunsay…
- Это потому, что уговорили… Нас-то не уговаривали. Мы, например, от безысходности подали заявку, потому что я сказала: "Так, все. Стучимся во все двери". Я и на проект "Голос" в этом году пошла…
- ?!
- Но об этом пока говорить не могу… Я не фаталист, в судьбу толком не верю, но верю в удачу. И бывает, что все сходится совершенно случайно. Мы же не должны были участвовать в отборе на Евровидение. Это, грубо говоря, противоречит нашим взглядам и тому, как мы вели себя предыдущие восемь лет: мы ни разу не подавали заявку, у нас никогда этого не было в приоритетах, мы никогда в принципе не думали об участии в каком бы то ни было конкурсе, подобном Евровидению. Но, оказавшись в тупике, я сказала: "Мы что-то делали неправильно. Мы уже во все двери постучались, но в эту сторону мы еще не смотрели, наверное, в этом ошибка. Ва-банк идем везде!" И клип на эту песню мы снимали в декабре, заранее. Мы и не думали, что будем куда-то проходить и что потом нужно будет срочно выпустить клип. Это просто шло все своим чередом. Вот так все складывалось, как паззл, и если за этим проследить, можно даже сказать, что да, судьба существует и ведет нас.
- Мне очень бы хотелось, чтобы отбор на Евровидение стал для вас только стартом. А теперь интересно узнать, как получается такая прекрасная музыка. Ваш английский, ваш вокал - где вы учились так петь и так говорить?
- Я клинический провизор по образованию (улыбается).
- Клинический? Звучит как приговор!
- Мне всегда хотелось помогать людям, это первое. А второе – я всегда мечтала стать мультипликатором. Но в детстве мне не разрешили. Я думала, что родители одумаются, а они не одумались, и тогда я сказала: "Ах так! Тогда мне все равно, куда поступать!" И до одиннадцатого класса я била баклуши. Рисовала в свое удовольствие, писала стихотворения. Английский язык мне просто всегда нравился, мне было интересно. Я с удовольствием смотрела фильмы с гнусавым переводом, слушала, как звучат фразы и что они обозначают. И потом, когда я начала "снимать" песни, когда уже появился интернет, по текстам песен я и выучила язык.
- У вас чистое произношение только потому, что музыкальный слух?! Не потому, что у вас 11 классов английской спецшколы и иняз за плечами?
- Музыкальный слух и работа над собой. Когда мы уже занялись музыкой, я "снимала" много песен, пела и слушала себя. Слушала и делала выводы, где я спела не тот звук, где я спела плохо, где неестественно. И так до бесконечности. Это что касается английского. А что касается музыкального образования… Мне всегда хотелось петь. Я искала себе преподавателя в Харькове, но на тот момент не нашла. И на первом курсе института я пошла на курсы вокала в вечерней школе в переулке Короленко. Меня оттуда два раза отчисляли. Сначала с академического вокала, потому что я не понимала, что такое академический вокал, чего от меня хотят и почему заставляют очень странно петь. Потом меня отправили на эстрадный вокал, но я не смогла пережить эстрадно-шансонный репертуар, который там предлагали, была взбалмошной, все время что-то хотела изменить в лучшую сторону, но меня никто не слушал. В конце концов, через полтора года оттуда меня тоже отчислили. Но к этому моменту в моей жизни изменились приоритеты, я уже хотела стать провизором, изо всех сил старалась убедить себя в том, что это мое. На третьем курсе надо было проходить практику в больнице, и я выбрала отделение неврологии, блок интенсивной терапии в неотложке. В первый же день при мне там умер пациент, меня заставили делать уколы другим больным, а я никогда уколов не делала, и, конечно, первый день мне не очень понравился. Но потом я освоилась, поддерживала больных, болтала с ними о погоде, о новостях, меня там все полюбили, и мне понравилось. Я решила, что помогать людям – это то, что мне нужно! Но когда после пятого курса я пошла на практику в аптеку, я поняла, что это не имеет вообще ничего общего с помощью людям. И как раз в это время я познакомилась с Женей Жебко, гитаристом и композитором Pur:Pur. И мы с ним вместе открыли фотостудию и стали потихоньку сочинять песни.
- А до этого сочиняли?
- Нет, до этого я только стихотворения писала.
- То есть музыка появилась только с Женей?
- Да. Я до этого только подбирала песни.
- На чем?
- Ну, вокально. Я не играю на музыкальных инструментах. Сейчас я играю на пианино, но я не считаю, что играю. И вот, мы стали писать песни, и когда на первое наше видео мы получили отзывы, мне было очень удивительно, что незнакомые люди впечатляются. А позже, когда у нас уже существовала группа, где-то год спустя, люди стали писать, что наша музыка помогла им пережить какие-то сложные моменты или что-то осознать. Обычно на концертах я очень много разговариваю, и люди пишут, что то, что я рассказываю во время концерта, помогло им что-то понять или принять какие-то перемены в жизни. Люди с благодарностью обращались ко мне, и я поняла, что это, видимо, какая-то другая форма помощи. И то, что мы делаем, это важно. И я считаю, что когда люди выходят после концерта счастливые, или отпустив что-то, или забыв о своих проблемах, то таким образом мы делаем мир лучше.
Ната пришла на встречу почти так же, как выглядит на сцене. Чалма, голубые стрелочки-полосочки посередине века. Невероятные шарф, кольца. Красиво! Стильно! Неотразимо! Слушая ее рассказ, я поняла, что образ на сцене и образ в жизни – это никакой не образ. Это не придуманный персонаж и не продуманный имиджевый ход. Это она сама – хрупкая, смелая, талантливая.
- Сейчас я понимаю, что, видимо, и со сцены вы так же легко и непринужденно болтаете со своими слушателями, как сейчас со мной, и у вас нет перехода в образ. Тот образ, который создается на сцене, - это продолжение вас в жизни.
- Да. И наоборот! Но есть и другая сторона моей такой неуемной общительности. Это очень спорный момент. Многие говорят, что то, что я очень много разговариваю со сцены, разрушает атмосферу мистичности, тот неземной образ, который видят зрители. И это мешает полностью воспринимать нашу музыку. И мы пока не знаем, как с этим быть. Кто-то ходит на концерты ради моих этих разговоров, для них это важно. А кто-то считает, что из-за разговоров невозможно целостно воспринимать музыкальный материал.
- Кто ваш стилист? Кто придумывает такие умопомрачительные костюмы?
- Сама придумываю. За всю визуальную составляющую отвечаю я. И музыкантов я одеваю, и макияж себе сама рисую, и полосочки эти тоже. У меня есть огромная косметичка. Мне всегда хотелось, чтобы все было красиво и необычно. Зато я крашусь сама, и мне никто и никогда не сделает на лице "свадьбу". Мне всегда очень хотелось заморачиваться с костюмами, я всегда мечтала переодеваться в красивые платья, но в наши туры нет возможности все это возить с собой: в большинстве клубов нет даже кулис. И поэтому весь этот "эпатаж" приходится оставлять дома. В Харькове, когда у нас был концерт с оркестром, я позволила себе роскошь, и у меня была и шапка с бабочками такая огромная, и уши с перьями, и я даже переодевалась. Концерт был в театре Шевченко, пришло почти 900 человек, полный зал. И я поняла, что этот формат для меня очень удобен. Я чувствую себя очень органично. Большой сидячий зал, огромная сцена, оркестр за мной - мне было очень комфортно. И на отборочном туре на Евровидение мне в этом плане было очень комфортно. А на меленьких площадках, в клубах, я теряюсь и чувствую себя просто голой. Я всегда говорю, что на большой сцене выступать гораздо легче. И это почти горе, когда ты можешь подарить сердце стадиону, а тебя слушают 30 человек и при этом кушают.
- Ваши любимые женские образы?
- Одри Хепберн.
- Я так и думала.
- Меня с ней сравнивают, и для меня это огромный комплимент, безумно приятный. Она - такой гиперпример женственности. Кейт Бланшетт, Изабелла Росселини, Тильда Суинтон, Моника Беллуччи… Мне нравятся те женщины, которые не боятся стареть, и они в этом очень красивы. И они для меня молодые и остаются вечно прекрасными. Безусловно, своей эксцентричностью меня привлекает Бьорк. Она же огромная планета! И я очень рада, что мир принимает ее такой, какая она есть!
- А в Европе вы выступали?
- Мы только до Литвы доехали. У группы нет ни продюсера, ни спонсора - мы везде ездим за свой счет.
- И как вас в Литве принимали?
- Хорошо. Всем очень понравилось… Вот это интересный факт – никто никогда не уходил с нашего концерта недовольным.
- Со стороны казалось, что и за кулисами отбора на Евровидение была замечательная атмосфера.
- Да! Мы все подружились. На самом деле для меня очень важно, какой человек за сценой. И мне очень важно, когда люди вне творчества, вне сцены такие открытые и родные. Мне было очень важно узнать, что Юля Санина из The Hardkiss - хороший человек. На сцене у нее такой высокомерный, обособленный, холодный образ, а в жизни она очень теплая, приветливая, веселая. Такая же Джамала. Просто близкая! Сразу с ней налаживается контакт. Нет никакой стены. Она "лунатик", не от мира сего человек! Очень открытая, настолько за всех переживает! У нее очень крепкая связь со своей семьей, со своим народом, и это очень круто, потому что мы не всегда помним о своих корнях. И песня ее не только за свой народ, но и за все человечество. Четыре октавы голос, совершенно филигранное владение им. И я счастлива, что такое гениальное существо поедет представлять нас. Я этим безумно горжусь!
- На протяжении этих 8 лет вам везде твердили, что вы "не формат". Я думаю, это потому, что вы - совершенно самобытная команда и идете своей колеей. И чтобы вас раскрутить, продюсерам нужно уйти с натоптанной дороги и формировать вкусы зрителей, которые они же сами и испортили, заполонив эфир всякой "голой" белибердой.
- Да! Но дело в том, что этот отбор на Евровидение показал, что не надо менять мировоззрение людей. Они все поймут! Вы просто покажите нас им! Я не могла поверить, когда Меладзе сказал, что мы очень классные, - я чуть не расплакалась! Я не могла поверить, что спустя 8 лет… Кто? Меладзе! Суперформатный чувак говорит, что с нами все в порядке!!! Когда ты так долго ждешь, что тебе кто-то это скажет, то в итоге, когда тебе это говорят, ты даже поверить не можешь! И то, что люди проголосовали за нас… Мне вообще приятно, что такой отбор состоялся, что такой прецедент случился в нашей стране, я горжусь своим народом, который сделал такой выбор. Правда! Мы на 10% обошли "НеАнгелов". 52 тысячи человек проголосовали за нас. Это очень круто. Люди без агитации, не зная нас, в первый раз нас увидев, захотели отдать голос за нас, а не за "НеАнгелов" - типичный продюсерский проект, полностью продуманный. А мы сами себя сделали, Джамала сама себя сделала, SunSay сам себя сделал… Все совершенно самобытные музыканты, и страна проголосовала за них!
- Этот отбор на Евровидение показал, какая Украина есть.
- Да! Уровень страны!
- Вверху – деньги, грязь, политика, а внизу - все те, кто голосовал - прекрасные, мыслящие люди. То же самое и в России… да и в мире в целом. Люди – людьми, политика – политикой.
- Жаль, что многие об этом забывают.