В театре, где ничего не происходит, часто задают вопросы: «Почему? Почему нам так не везет? Может, от того, что нет финансирования? Или от того, что артисты ничего не хотят? Или режиссеров талантливых нет?» Но все разговоры непременно сводятся к одному знаменателю – нужен лидер! Человек, который способен расшевелить заржавевший механизм и заставить его работать.
К нам на гастроли едет обновленный Сумской музыкально-драматический театр им. Щепкина. «Перезагрузку» совершил харьковчанин – режиссер, актер и продюсер Антон Меженин. Ему удалось не только всколыхнуть провинциальный театр, но и придумать постановки, о которых говорят на всем украинском театральном пространстве.
13 июня на сцене театра музыкальной комедии покажут спектакль «Хто винен?» по пьесе Карпенко-Карого «Безталанна». Режиссер - Антон Меженин.
14 июня харьковчане смогут посмотреть «Шинель» по произведению Гоголя. Режиссером этой постановки сумского театра стал Артем Вусик - актер харьковского театра «Прекрасные цветы». Даже далекие от искусства люди что-то, да слышали о «Прекрасных цветах». Артем Вусик, Денис Чмелев и Игорь Ключник, собравшись вместе, взорвали привычную театральную жизнь Харькова изнутри. Мы встретились с Артемом, чтобы поговорить о «Шинели», «Прекрасных цветах» и его сотрудничестве с Антоном Межениным.
- «Прекрасные цветы»…. Сколько театру лет?
- Пять. Вот недавно мы отпраздновали пятилетие.
- Вас можно видеть на разных площадках…
- Сейчас наша основная база - это Дом актера: там идет четыре спектакля. Еще один экспериментальный спектакль мы показываем не в театральном, а в галерейном пространстве - в галерее «COME IN». Получился такой камерный спектакль. Это новый опыт для нас, потому, что до этого мы работали только на театральной сцене, а здесь решили позволить себе выйти за рамки. У нас не было никаких камерных спектаклей, и мы давно хотели поработать с не приспособленным для театра пространством. И еще сейчас мы занимаемся проектом, который стартует осенью. Это будет в оперном.
- На большой сцене?!
- Да, на большой сцене. В этом проекте задействована часть актеров театра «Прекрасные цветы», оркестр оперного, и будет несколько приглашенных артистов. А вообще, конечно, мы мечтаем о своем пространстве, о своей площадке.
- «На площадь придут три актера, положат на землю коврик - и театр уже есть», - будто бы о вас говорил Немирович-Данченко.
- Да, мы работаем минималистически.
- Тогда зачем вам свой театр?
- На самом деле, хочется формировать среду. Это не должно быть какое-то огромное помещение на 500 зрительских мест - нам хватит и 100. Нам нужно свое пространство, чтобы мы могли экспериментировать как угодно, когда угодно, с кем угодно…
- Вы просто хотите быть независимыми от внешних обстоятельств, я поняла.
- Своя площадка позволяет независимо от времени и расписания заниматься, репетировать, поддерживать себя в форме…
- Да, на чужой территории временем надо делиться…
- Дом актера для нас – это уже своя, родная территория, но, помимо нас, там еще 20 театров.
- Понимаю. Возможности репетировать столько, сколько хочешь, там нет… И потом, когда есть свое пространство, с ним можно как угодно играть, строить любую сценографию… К сожалению, в Харькове почти нет хороших театральных помещений.
- Да и концертных тоже мало…
- Как появился ваш стиль - неповторимый стиль театра «Прекрасные цветы»? Он сразу определился или рождался в муках?
- Все началось с того, что мы собрались с ребятами - я, Игорь Ключник и Денис Чмелев - сделать капустник. Это был Новый 2011-й год. До этого мы никогда не работали совместно на сцене, хотя друг друга знали. Мы учились вместе в институте, а с Денисом даже в школе учились в одном классе. Так вот. Возникло предложение сделать совместный капустник с людьми, которые раньше никогда не сотрудничали и не пересекались на сцене, но для которых театр является чем-то совершенно личным. У нас не было общего видения, направления, в котором хотелось бы работать. Мы собрались, закрылись в квартире у одной нашей подруги на три дня, и три дня мы просто репетировали. Безвылазно. Мы выходили только за пиццей или какой-то едой… Оставшись в таком закрытом пространстве, наедине, мы стали импровизировать, прикалываться, дурачиться, пытаясь нащупать, понять и найти стиль друг друга, тот условный театральный язык, на котором нам комфортно было бы общаться. Чтобы не было никаких лидеров, разногласий. И это продолжалось три дня. Такой своеобразный тренинг по диффузии людей. В итоге мы сделали капустник. Он длился 7 минут и имел колоссальный успех. До этого нас никто не знал, мы были просто людьми, которые недавно закончили театралку… Мы заявили о себе как свободное творческое объединение «Прекрасные цветы».
- Откуда такое название - «Прекрасные цветы»?
- Мы долго думали, какое дать название, чтобы не просто «группа людей - Игорь, Денис и Артем». Мы придумали сначала одно слово в названии, а потом добавили «цветы». Получилось «Прекрасные цветы». На самом деле, очень много трактовок этого названия… Нас однажды пригласили на «Флористику» - программу на одном из харьковских телеканалов – сделать свой букет цветов. В процессе съемок ведущая рассказывала о цветах, их сочетаниях. И она сказала такую фразу, которая нам очень запомнилась: «Цветы говорят молча».
- Вы сразу разобрались, что одного поля ягоды?
- Мы ничего не понимали, просто так сошлись звезды.
- Значит, судьба.
- Видимо, да. Мы ничего дальше не планировали. Мы просто сделали капустник и разошлись по домам. Но после капустника подошел Игорь Арнаутов, Игорь Мирошниченко и Славик Гиндин. Это тоже такая троица мощная… Они тогда вели капустники и сказали нам: «Ну все, следующий вы ведете, вы делаете к нему обрамление. Вы втроем». Это должен был быть капустник ко Дню театра, и через два месяца мы вынуждены были опять собраться. В этот раз мы придумали чуть ли не спектакль, в котором выступали такими, своего рода, соединительными элементами между номерами. Мы решили ничего не говорить, вообще ничего, а показать со сцены одну историю, которая разворачивалась в разных жанрах. Мы разыгрывали детектив в жанре комедии, мюзикла, драмы, кукольного этюда. Получился такой абсурд, в традициях «Монти Пайтона» (комик-группа из Великобритании, состоявшая из шести человек. Известна своим новаторским абсурдистским юмором - SQ). В итоге вышел, чуть ли не спектакль, который мы назвали «Кто убил Софи?». Все тоже восприняли его очень здорово, и после этого мы сели и подумали, что хорошо бы, действительно, сделать спектакль. Почему бы и нет, раз уж мы насобирали программы на полчаса? Так как нам приглянулся жанр детектива, который мы заявили в этих номерах, мы решили сделать комедийный детектив в жанре капустника. И так родился наш спектакль «Крыса». А театральный язык, на котором мы стали общаться друг с другом и с публикой, сформировался сам собой.
- Вам хватает пластики для выражения эмоций? Никогда не хотелось подключить слово?
- Вначале мы еще немного говорили, но потом стало понятно, что те номера, где мы работаем со словом, не так «стреляют», как те, где мы работаем пластически. И нам самим интереснее работать пластически, потому что…
- Можно больше выразить?
- Можно больше выразить, и информация становится многослойной. И стало понятно, что дальше мы работаем без слов, и наш жанр мы назвали фанк-футуризмом. Это название тоже возникло достаточно вынуждено, поскольку нужно было обозначить жанр в программке. Гротеск, пантомима, эксцентрика, клоунада, мимо-драма, танец – это был бы перегруз в обозначении жанра нашего театра, и мы придумали свое название.
- Кто-нибудь работает в подобном жанре или вы уникальны, единственные в мире?
- Нет, в мире, конечно, мы не уникальны. В Европе, Америке этот physical theatre уже давно известен. В этом жанре работает, например, Димитрис Папаиоанну – это греческий режиссер, который более 25 лет на театральной сцене. Он выступал постановщиком Олимпиады в Афинах в 2004 году. В его спектаклях тоже нет слов. Все на картинках, на пластических решениях, на визуальных поворотах. Он отчасти является нашим вдохновителем. Также Джеймс Тьерре - внук Чарли Чаплина. Джеймс смешивает стиль своего дедушки и добавляет цирк, акробатику, много музыкальных, танцевальных штук… Помимо этого есть много неизвестных коллективов, которые работают также в пластическом направлении. Поэтому мы, конечно, не единственные. Но в Украине в этом жанре никто не работает. Когда меня впервые пригласили во Львов ставить спектакль…
- …в какой театр?
- …в театр им. Леси Украинки. Я ставил «Превращение» по Кафке. И хотя Львов находится рядом с Польшей, а в Польше этот жанр давным- давно известен, актеры львовского театра очень удивились, когда узнали, что я буду ставить спектакль без слов. Это был мой первый режиссерский опыт. Потом я приехал в Харьков и у нас в театре поставил «Дракулу».
- «Шинель» - это ваш третий спектакль?
- Да. Антон Меженин, когда стал худруком сумского театра, поставил себе задачу сделать в театре максимально разные спектакли, пригласить максимально разных режиссеров. Он пригласил и меня, чтобы поставить что-то в нашем жанре - бессловесном, пластическом, - в качестве эксперимента, который изначально был рассчитан на молодежь и на молодую публику.
– Почему только на молодую, ведь вашим спектаклям все возрасты покорны?
- Потому, что была опаска, что старшее поколение, которое привыкло к традиционному театру, такого спектакля не поймет. Оказалось совсем наоборот. Мы, естественно, общались с Антоном и определили заранее, что это будет, с кем и когда. А в сумском театре, помимо артистов драмы, есть еще артисты балета. Мне, конечно же, всегда было интересно поработать с танцорами, поскольку они уже владеют своим телом. И я сразу предложил Антону поставить спектакль с артистами балета. В итоге я выбрал «Шинель», потому что очень люблю Гоголя и конкретно это произведение. Тема одинокого человека, который один против системы. Акакий Акакиевич живет вне общества, в своем мире, и общество его не принимает. Наконец, у него оказывается эта заветная вещь, шинель, которая дает зеленый свет для хорошей жизни – общение, друзья, вечеринки. Но в итоге иллюзия разбивается о реальность. Он понимает, что на этой вещи заканчивается сам Акакий. Когда шинель крадут, Акакий Акакиевич оказывается один на один с жестоким миром… В общем, тема была для меня интересной, и мы приступили к работе, которая для артистов оказалась колоссально сложной.
- В спектакле принимали участие только балетные артисты?
- Только балетные, и немного позже мне пришлось поменять одну артистку балета на актрису драмы.
- Что такого сложного было для подготовленного физически артиста?
- До того как начать работу над спектаклем, я выслал артистам огромное количество видеоматериала: своего видео, видео наших спектаклей, зарубежных спектаклей, фильмов, постановок. Они не понимали. Они боялись в это войти. И я понял, что прежде, чем начать работать, я должен провести с ними несколько тренажей, чтобы раскачать их и дать им понять, что танцевать можно не только у станка и не только смотрясь в зеркало и соображая, хорошо я выгляжу или нет. Я им говорил совершенно противоположные вещи. Я говорил, что вы априори не можете выглядеть некрасиво и даже если вы делаете что-то нестандартно, нетипично – это то, что мне нужно: естественное поведение и существование на сцене. Понадобилось около недели или даже двух недель, чтобы они ощутили тот язык, на котором я с ними общаюсь и на котором им нужно говорить со сцены. Это было интересно. Актеры тоже заразились. И через две недели мы стали говорить на одном сценическом языке. Они уже понимали, что мне нужно. Работалось, конечно, нелегко, но из-за вот этого сформировавшегося доверия у нас все получилось. И когда мы сдавали спектакль, я был готов ко всему. Я понимал, что в этом театре такой спектакль - большой эксперимент. Это не типичный спектакль, его могут не принять. Но на худсовете все единогласно сказали, что это новый шаг для театра, что они для себя по-новому открыли свой балет. Получилась, действительно, интересная вещь, и актеры по-прежнему звонят после спектакля и рассказывают, как все прошло, как зрители приняли.
- Артист – это позиция, личность. Это возможность выразить свое отношение к миру через свою роль, своего персонажа. Балетные артисты к этому не привыкли. Как они справлялись с актерской задачей?
- Это далось не сразу. В нашем жанре очень важно не перегнуть палку, поэтому до последней недели я не разрешал выражать никаких эмоций.
- Главное, чтобы тело говорило?
- Да. Артистов балета учат не переживать эмоцию, а показывать ее. Очень гиперболизировано. Мне это не нужно, нужен аккуратный, четкий минимализм. И только в последнюю неделю я разрешил «дать эмоцию» и очень аккуратно ее направлял. В итоге оказалось, что не важно - актер драмы или актер балета играет на сцене. Важно понимать, что именно ты играешь. Тогда эмоция рождается естественным образом.
13 и 14 июня на сцене Харьковского академического театра музыкальной комедии пройдут гастроли Сумского академического театра им. М.С. Щепкина.