турка, театр шевченкоЛетом театральная жизнь города замирает. Сезон закрыт, все отдыхают, ничего не происходит. Хотя нет – происходит: актеры празднуют дни рождения!  У Татьяны Турки, актрисы театра Шевченко, - юбилей! Цифру я не объявляю, она к Татьяне не имеет никакого  отношения. Юная, сильная, честная. Актриса, которая с каждым годом становится все интереснее.

- Таня, приход вашего курса в театр Шевченко ознаменовал для меня начало новейшей истории театра. Александр  Беляцкий – ваш педагог и руководитель  - привел за собой весь свой курс. Вы играли спектакль "Мина Мазайло". В  истории Украины это, пожалуй, единственный случай, когда дипломный спектакль перешел в репертуар театра… И я прекрасно помню, как в то время просто гремела малая сцена "Березіль". Как это все было?  Понимали вы, молодой курс, куда вы идете, что это за театр,  что ставит  Беляцкий, в каких пьесах вы играете? Или вы просто работали?

- Я сейчас буду говорить какие-то пафосные вещи… Наверное, так совпали звезды… Наверное, предрешены какие-то моменты… Театр Шевченко – это особая территория, на  которой все движется по какому-то своему пути… Есть спады и взлеты. И тот момент, наверное, был исторически предрешен…  

Я поступала к Лесю Сердюку. Не поступила - провалилась на истории КПСС. Сердюк даже приехал из Одессы - настолько он хотел, чтобы я у него училась, а я тогда уже уехала. Я решила, что все, больше не буду поступать, но потом поостыла и на следующий год приехала снова. И когда Беляцкий посмотрел на меня, он сказал: "Значит, так! Если ты не сдашь историю КПСС, можешь вообще больше не приезжать!" Тогда конкурс был 100 человек на место. И историю КПСС я все-таки сдала!  На курсе со мной учились Оксана Стеценко, Олег Стефан, Лена Приступ, Игорь Арнаутов, Таня Гриник – в общем, все те, кого привел Беляцкий в театр. Мы были настоящей командой. Жили только театром.

- Какие спектакли были самыми первыми?

- "Мина Мазайло" и "Звезды на утреннем небе".

- Расскажи о Беляцком.

- Александр Григорьевич закончил Щукинское училище.  Он сирота, очень многое пережил и повидал. Он знал, что такое человек и цену человеческим отношениям. "Щука" дала ему потрясающую школу. Сейчас, когда я вплотную столкнулась с  исследованием жизни Курбаса, я понимаю, что Беляцкий был его прямым последователем. Он в совершенстве владел таким жанром, как траги-фарс, в котором поставил "Мину Мазайло". Он говорил, что это самый сложный жанр, когда трагедия открывается через юмор. Он был такой глыбой, что всякий раз, когда  входил в помещение, я вставала (улыбается) и ничего не могла с этим поделать. Александр Григорьевич был потрясающим актером и прекрасным психологом. Он  находил такие слова для решения роли, что, вспоминая их, нужный настрой и эмоция появлялись всегда. Мы все его обожали. Вообще, у нас, конечно, был уникальный курс. Мы жили театром. Все время что-то придумывали, искали. На сцене мы были настоящим ансамблем. Мы друг друга слышали,  говорили на одни и те же темы, нам вместе было очень интересно. Мы ездили в Питер, в Москву, изучали все,  что связано с театром. Это была сумасшедшая  классная жизнь…

- Вы ездили куда-нибудь на гастроли?

- Помню, мы были во Львове со спектаклем "Мина Мазайло". Первый спектакль произвел такой эффект, что потом  люди стали приходить с флагами. На  афишах героев, которые были против украинизации, закидывали яйцами…

- Этот спектакль – выше всяких политических идей. Это настоящее искусство, поэтому, на мой взгляд, он  не устарел  и не потерял своей актуальности.

- Николай Кулиш – это классика.

- Да, но и по форме спектакль звучит  совершенно современно.

турка, театр шевченко

- Беляцкий никогда не ставил  спектакли с пафосными декорациями  и костюмами - он рассчитывал только на актера. Актер выходит на сцену и несет мысль, характер, идею. То, что было и у Курбаса. И вообще, я считаю, что театр Шевченко всегда отличался не бытовым, а даже авангардистским прочтением спектаклей.

- Беляцкий вас специально "сдруживал"? Ведь вы  до сих пор все довольно тесно общаетесь, несмотря на то, что многие разъехались и живут и работают в других городах?

- Он очень внимательно отбирал ребят на вступительных экзаменах. Он набрал абсолютно разных студентов. Каждый – целая планета, разная краска для спектакля. И поэтому получился такой ансамбль. И в целом, в театр попадают лучшие студенты, здесь идет тщательнейший отбор, каждый актер может играть все что угодно. Актеры универсальны и очень преданы своему делу.

- Да. Актеры "болеют" за свой театр. Не живут в театре, не существуют равнодушно, а именно "болеют". Такого я не встречала больше нигде.

- Театр переживал сумасшедшие взлеты и такие же сумасшедшие падения. Те, кто работает здесь,  не  делят свою жизнь на "в театре" и "вне театра". Все, что происходит на этой территории, касается каждого из нас.

- Сейчас в твоей жизни начался очень интересный период. Ты всегда с таким блеском в глазах рассказываешь об этом, что я понимаю, что  музей театра Шевченко для тебя личная, принципиальная территория. Как ты стала "хранительницей музея"?

- Моя дочка выросла в театре. Ты же знаешь, что дети актеров растут за кулисами. А мой ребенок  вырос в музее театра Шевченко. Нина Дмитриевна Медведева работала здесь, и так получилось, что она  брала к себе малышку, пока мама играла на сцене. Музей находится в фойе, на втором этаже,  прямо рядом со входом в зрительный зал,  и у  нас даже был такой смешной случай, когда я стою на сцене в образе Присиньки в спектакле "Шельменко-денщик", мой кавалер признается  в любви и просит выйти за него замуж. И вдруг в полнейшей тишине, в паузе, в которой Присинька раздумывает, раздается детский голосок: "А это моя мама!" Зал рухнул!

- Как вообще появился музей театра?

- Его создал сам Лесь Курбас.

- ?!

- Да! И потом он завещал его Роману Черкашину и его жене Юлии Фоминой. А они уже передали его "на хранение" Нине Дмитриевне, с которой очень дружили и полностью доверяли.

- А что музей "хранит"?

- Музей хранит информацию обо всех спектаклях, актерах, которые когда-либо работали здесь, начиная еще с "Березіля". Здесь есть уникальные архивные газеты и журналы, в которых печатались статьи о наших премьерах, спектаклях, актерах… Ну и, конечно, некоторые личные вещи артистов, работавших в разное время в театре Шевченко и составляющих гордость нашего театра: Чистяковой,  Тарабаринова, Кириной, Крушельницкого, Марьяненко…

 - Можно сказать,  это генофонд  театра…

турка, театр шевченко

- …и я так рада, что у меня есть возможность прикоснуться к этому и сберечь наше наследие. Дело даже не в том, чтобы беречь традиции, "сохранять и поклоняться". Нет! Приходит новое поколение, которое ничего не знает. Зачем открывать и создавать что-то новое, когда уже есть потрясающие наработки наших предшественников?  Ведь Курбас создавал как раз новый украинский европейский театр. Здесь есть его труды, его школа… Сюда можно приходить, в этот музей,  и учиться. Или, например, переосмысливать наше  прошлое.  Мы все знаем о поступке Романа Черкашина. Помнишь эту историю, когда на собрании, посвященном снятию Курбаса, все промолчали, а он встал и сказал слова в защиту своего учителя? Я все время возвращалась в мыслях к этому героическому поступку. Ведь он понимал, что рискует жизнью. Но не промолчал. И вот здесь, в музее,  я поняла, почему он был человеком, который никогда ничего не боялся. Потому что  он знал истинные вещи и от этого не отступал. И поэтому, наверное, как-то судьба ему благоволила. Он этот музей сохранил, он идеи Курбаса сохранил с Фоминой вместе.

- Они были люди кристальной чистоты.

- Вот! Они четко знали и понимали – это истина, а это нет. Это то, что существует вне зависимости от предлагаемых обстоятельств, вне зависимости от чьего-то мнения и чьего-то убеждения. Они знали, кто такой Курбас, и шли за ним.

- Ты в театре с 1989 года. За это время было сыграно большое количество ролей. Какие из них самые любимые?

- Все опять же завязано на Курбасе, Кулише и Беляцком. Первая роль, очень любимая,  - Уля в спектакле "Мина Мазайло". Потом я сыграла Любаню в спектакле "Народный Малахий" опять же Кулиша, который поставил Яремкив. Кулиш для меня на первый взгляд очень простой и в то же время очень сложный драматург. Траги-фарс очень сложно сыграть. Но Беляцкий нам доверял, он знал, что мы можем это делать. Этим жанром очень здорово владеет Гоша Арнаутов. Он Мину Мазайло сделал просто гениально! Беляцкий до какого-то момента его вел, а потом сказал: "Монолог Мины ты сделаешь сам!" Ты помнишь его знаменитый монолог?

- Конечно! Без лишнего пафоса - это шедевр.

- Да! И Гоша сделал его. Но работал он над этой сценой около месяца. А может и больше. Он ходил каждый день и не мог сделать, не мог, а потом - хоп и выдал!

- У Беляцкого один был такой курс, как вы? В который он столько вложил?

- Да.

- Хорошо, давай вернемся к любимым ролям.

- Мне всегда нравилось играть не красавиц, а интересный сложный  характер.  Например,  был такой спектакль Яремкива "Дом Бернарды Альба".  Я играла горбунью Мартирио. Мне очень любопытно было исследовать  внутреннюю жизнь негативного персонажа. Я  просто блуждала в лабиринтах ее души для того, чтобы найти мотивацию ее поступкам, потому что играть просто монстра неинтересно. И в результате я поняла, что у нее не было выхода, никаких перспектив, но была сумасшедшая жажда жизни, несмотря на все обстоятельства. Это и оказалось для меня зерном роли. Такие образы, конечно, очень интересно "лепить".

- Беляцкий, Яремкив - кто еще из режиссеров оказался для тебя знаковым?

- На всех нас очень повлиял Жолдак.  Я тоже сравниваю его и то, чем он занимался, с наследием Курбаса. У него было очень много поисков, необычных поисков. Он учился в Москве у легендарного Васильева. Он умеет прекрасно ставить классику в ее традиционном проявлении. Но даже сейчас, много работая в России и Европе, он всегда говорит, что он украинский режиссер.

- Да?

- Да. Он говорит: "Я - украинец! Я – Тобилевич!" Поработав с Андреем, я поняла, что  слово, мысль имеет энергию, и прежде чем что-то сказать со сцены, ты должен иметь на это право. Мы знали об этом еще у Беляцкого, но с Жолдаком это получило новый виток, новый этап. Жолдак занимался невербальным театром, и это тоже величайшая школа.

- Что такое театр "Ника"? Почему он родился?

- Когда Жолдак ушел, настал такой момент тишины. И я захотела уйти из театра.

- Да? Почему?

- Я поняла, что нужно или что-то делать, или уходить… В театре было глухое затишье. И вот случайно в метро я встречаю Сергея Анатольевича Бычко, на тот момент от был директором Дома актера. Он спрашивает: "Что такое? Что такая смурная едешь?" Я говорю, что хочу уйти из театра. А он мне: "Значит, так! Приходишь ко мне и ставишь спектакль!" Я ему: "У меня нет режиссера, материала". А он: "Значит, сядь, читай пьесы, найди что-то стоящее и поставь сама!" Так появился наш театр "Ника" и спектакли  "Сара Бернар", "Опасные связи" и "Медея".

- Сейчас работать над ролью так же интересно?

- Одна  из последних интересных работ – это роль в спектакле "Актерская гримерка", который поставила Оксана Стеценко. Я  играю  актрису, которая положила, скажем так,  всю свою жизнь на "алтарь искусства". Ей  40 лет, естественно, ни семьи, ни детей, она до сих пор играет "Чайку" и не хочет отдавать эту роль молодой актрисе, потому что другого ничего нет. И там есть такой монолог, где она говорит о том, что принесено столько жертв: дети, любимый человек, любовь, семья… Ничего нет. Только работа, работа, работа и сумасшедшее одиночество.

- Очень честная пьеса…

- Даже если у тебя есть известность и почести, но  нет семьи – в конце жизни ты остаешься один и умираешь очень страшно и тяжело.

- Но это не о нас!

- Да, я в этом смысле счастливая актриса и женщина! (сияет).